ПРИМЕР

В предыдущем разделе был приведен материал об убийстве Н. Рассмотрим эту же ситуацию с позиций криминалистики защиты.

Последний смертельный удар ножом Г. наносит в состоянии сильного душевного волнения, вызванного противоправными действиями Н. При этом предшествующие действия: Н. вырывает нож из рук защищающегося Г. и обеими руками на­правляет острие ножа на грудь Г.

Можно ли сомневаться в своевременности необ­ходимой обороны, можно ли сомневаться в ре­альности угрозы?

Более того, ситуация может рассматриваться и как возможность перехода ножа из рук оборо­нявшегося Г. в руки Н. Г. находился на грани потери шансов на выживание в этой борьбе. В таких условиях он наносит ножевое ранение. Его действия окрашены аффектом, который поглоща­ется правомерностью необходимой обороны.

«Аффект — критическая точка переживаний;

Аффект - это кратковременная, но бурно про­текающая реакция, яркая эмоциональная вспыш­ка, чрезвычайно бурное, сильное переживание»³.

Аффект - это захваченность всей психики и организма в целом...

«Аффективные действия недостаточно осмыслен­ны, непродуманны, хаотичны, стремительны. Чувства, которые возникают с аффектом, сопро­вождают появление актуальной физиологической потребности к резким интенсивным движениям. Желание избавиться от грозящей опасности ста­новится основным влечением лица...»⁴.

Сложность положения отягощается и тем, что борьба Г. с Н. не приносила оборонявшемуся Г. видимых результатов, он не мог справиться с Н.

Это порождало в сознании Г. накопление аф­фективных потенциалов, опосредующих интенсивность воздействия аффекта на моторную дея­тельность.

Если отвлечься от цитат из научных работ спе­циалистов по уголовно-правовой оценке аффекта и на миг поставить себя в положение, в котором оказался Г., кандидат в изнасилованные и зарезанные собственным ножом, в своей квартире...

Имел ли человек, оказавшийся в положении Г., к груди которого приставлен нож, хоть какой-нибудь выбор? Ситуация была настолько слож­на и однозначно решаема, что другого выбора у Г. не было.

Возникает самый главный вопрос: не превысил ли Г. пределы необходимой обороны?

Пределы необходимой обороны зависят от следующих факторов:

а) характера и степени опасности посяга­тельства. В нашем примере характер посяга­тельства носил сначала сексуальную окраску, но в процессе борьбы принял характер поку­шения на убийство Г. (разворотом острия ножа на грудь Г.). Степень опасности, как было установлено предварительным и судеб­ным следствием, постоянно возрастала... (по данному признаку Г. не перешел пределы не­обходимой обороны);

б) обстановки, в которой производилась за­щита. В рассматриваемом случае обстановкой, в которой проходила необходимая оборона, явилась собственная квартира обороняющего­ся, в которой Г. не мог надеяться на помощь извне, не мог кричать, так как только хрипел, страх парализовал голосовые связки Г. Элемен­том обстановки явился нож, лежавший на сто­ле, который Г. взял в руку, чтобы им не мог воспользоваться нападавший, а затем этот нож стал оружием угрозы жизни Г. Обстановка необходимой обороны была для Г. неблагоприятной, оставляющей Г. один на один с Н., лишавшей его возможности дож­даться помощи извне;

в) наличия у обороняющегося возможности взвесить характер опасности. Г. правильно оценил цели Н. и их возможные последствия (быть изнасилованным, зараженным вензабо-леванием или убитым). Поэтому выбора для оборонительных действий Г. не имел. Слабеющий в обороне Г. понял, что находится в периоде возможного перехода ножа в руки Н., а потому малейшее промедление с его сто­роны могло сделать защиту уже ненужной;

г) избрания чрезмерности средств защиты -главный критерий пределов необходимой обороны.

Характер и опасность нападения были весьма существенными, а защита соответствовала им. Г. защищал честь, здоровье и свою жизнь. При необходимой обороне, в отличие от крайней необходимости, не требуется, чтобы причиненный вред нападающему был меньше предотвращенно­го вреда. Но в нашем случае предотвращенный вред - эту предотвращенная смерть Г., его сохраненная жизнь. В рассматриваемом случае вред предотвращенный и вред причиненный ока­зались равны жизни одной или другой противо­борствующей личности.

При отражении посягательства на половую не­прикосновенность женщины допустимо, при определенных условиях, причинение нападавшему телесного повреждения или даже смерти. Значит, если бы Г. был женщиной, то он имел бы право на убийство Н. при покушении на изнасилование, хотя честь и достоинство мужчины стоят не мень­ше, чем честь и достоинство женщины.

Поэтому, если бы первый удар ножом в спину Н. был смертельным, то, исходя из приведенной позиции комментария, этот первый удар был не­наказуемым, поглощаемым составом необходимой обороны. Следует полагать, что мужчина, как и женщина, имеет право на необходимую оборону при защите чести и достоинства.

Но последующий удар ножом в спину Н. был нанесен уже в ином контексте, в иной мотива­ции. Последнему удару предшествовало вырыва­ние ножа из рук Г. и направление острия ножа ему в грудь, т.е. нападающий меняет мотив на­падения. Здесь уже не идет речь о таких катего­риях, как честь и достоинство, ситуация поста­вила перед Г. вопрос о жизни...

Может ли человек, к груди которого пристав­лен нож, позволить себе защищаться? Хотелось бы надеяться на положительный ответ.

Рассматриваемая ситуация была агрессивной, конфликтной, экстремальной.

Экстремальность стрессора зависит от:

1. Субъективной оценки опасности стрессо­ра. В анализируемом случае опасность воспринималась Г. по следующим параметрам:

- личностный, нравственный, социальный ста­тус - под активными действиями Н. он мог стать пассивным гомосексуалистом;

- изменение статуса могло произойти насиль­ственно, грубо, оскорбительно, в беспредельно унизительной форме;

- возникла угроза не только заражения вензаболеванием, но и угроза жизни. По мнению Г., нападающий его бы не выпустил, так как субъективная оценка опасности стрессора оценивалась очень высоко.

2. Субъективной чувствительности к стрессору, т.е. значимости стрессора для субъекта Г. Был ли в анализируемый период Г. чувстви­тельным к стрессорам? Да, безусловно. На фоне глубоких, психотравмирующих пережи­ваний. Обостренное чувство оскорбленного мужского достоинства, возможность подверг­нуться насильственному преступному воздей­ствию в совокупности с прежними оценками собственной личности вызывают крушение ми­роощущения. Мысль о том, что он может стать пассивным гомосексуалистом, вызывает у Г. безудержную, неконтролируемую созна­нием ярость.

3. Степени неожиданности стрессора. Г. от­мечает, что был потрясен предложением Н. вступить с ним в сексуальный контакт и был испуган фактом насилия со стороны Н., что выз­вало эскалацию отрицательных эмоций на фоне растущей агрессивности и сексуальной возбужденности Н.

4. Близости действия стрессора к крайним точкам субъективной шкалы «приятно - не­приятно». Не вызывает сомнения, что, когда человека насилуют, да еще с угрозой жизни, это вызывает крайне неприятное ощущение.

5. Неопределенности продолжительности срока действия стрессора либо неожиданного его продолжения.

Последний тезис ученых-специалистов опровер­гает сложившиеся в судебной практике мнения о том, что аффект возможен лишь как мгновен­ный ответ на противоправные действия. Реаль­ная жизнь порождает глубокие и интенсивные процессы, вызванные неопределенностью, длительностью действия стресс-факторов.

Г. длительное время переживал сложившуюся ситуацию.

Г. был в ситуации борьбы с Н., «активным воспринимателем» своей длящейся беспомощности, неспособности отбиться от наступающего Н.

Лицо, находящееся в состоянии сильного душев­ного волнения, вызванного противоправными действиями потерпевшего, может не иметь воз­можности для избрания соразмерных средств защиты.

Г. находился именно в такой агрессивной ситу­ации, когда необходимость обороны требовала действия, позволяющего спасти честь, достоин­ство, жизнь и здоровье. Иного пути, как причинение ранений, Г. объективно не имел, тем более, что степень экстремальности, интенсив­ности и безальтернативности не позволяла в полной мере взвешивать и соразмерять свои действия.