Л.С.Выготский

ДИНАМИКА И СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ  ПОДРОСТКА¹

 

История развития личности может быть охвачена немногими основными закономерностями, которые под­сказаны уже всем предыдущим нашим исследованием.

Первый закон развития и построения высших пси­хологических функций, являющихся основным ядром слагающейся личности, можно назвать законом пере­хода от непосредственных, природных, естественных форм и способов поведения к опосредствованным, ис­кусственным, возникшим в процессе культурного разви­тия психологическим функциям. Этот переход в онтоге­незе соответствует процессу исторического развития че­ловеческого поведения, который, как известно, состоял не в приобретении новых натуральных психофизиологи­ческих функций, а в сложном сочетании элементарных процессов, в совершенствовании форм и способов мыш­ления, в выработке новых способов мышления, опираю­щихся главным образом на речь или на какую-либо дру­гую систему знаков.

Мы видим, таким образом, что культурное развитие поведения тесно связано с историческим или социаль­ным развитием человечества. Это приводит нас ко вто­рому закону, который также выражает некоторую зако­номерность, общую фило- и онтогенезу. Этот второй за­кон можно формулировать таким образом: рассматри­вая историю развития высших психологических функ­ций, составляющих основное ядро в структуре личности, мы находим, что отношение между высшими психоло­гическими функциями было некогда реальным отноше­нием между людьми; коллективные, социальные формы поведения в процессе развития становятся способом ин­дивидуального приспособления, формами поведения и: мышления личности.

Всякая сложная высшая форма поведения обнару­живает именно этот путь развития. То, что сейчас сое­динено в одном человеке и представляется нам единой целостной структурой сложных высших внутренних пси­хологических функций, то некогда в истории развития слагалось из отдельных процессов, разделенных между отдельными людьми. Проще говоря, высшие психологические функции возникают из коллективных социаль­ных форм поведения.

С этим вторым законом связан третий, который можно было бы формулировать как закон перехода функций извне внутрь.

Нам теперь уже понятно, почему первоначальная стадия переноса социальных форм поведения в систему индивидуального поведения личности необходимо быва­ет связана с тем, что всякая высшая форма поведения первоначально носит характер внешней операции. В про­цессе своего развития функции памяти и внимания строятся вначале как внешние операции, связанные с употреблением внешнего знака. И понятно почему.

Ведь первоначально они были, как уже сказано, формой коллективного поведения, формой связи соци­альной, но эта социальная связь не могла осуществлять­ся без знака, путем непосредственного общения, и вот средство социальное здесь становится средством инди­видуального поведения. Поэтому знак всегда является раньше средством воздействия на других и потом толь­ко средством воздействия на себя. Через других мы ста­новимся самими собой. Отсюда понятно, почему с не­обходимостью все внутренние высшие функции были внешними. Однако в процессе своего развития всякая внешняя функция интериоризуется, становится внутрен­ней. Становясь индивидуальной формой поведения, она в процессе длительного развития утрачивает черты внешней операции и становится операцией внутренней.

Этот переход к внутренней речи в детском возрасте нами намечен уже в одной из предыдущих глав. Мы по­казали, что эгоцентрическая речь ребенка является пе­реходной формой от внешней речи к внутренней, что эгоцентрическая речь ребенка есть речь для себя, вы­полняющая совершенно другую психологическую функ­цию, нежели речь внешняя. Мы показали, таким обра­зом, что психологически речь становится внутренней раньше, чем она физиологически становится внутренней.

Не останавливаясь на дальнейшем процессе этого перехода извне внутрь, мы можем сказать, что это — общая судьба всех высших психологических функций, и мы видели, что именно этот переход внутрь составля­ет главное содержание развития этих функций в переходном возрасте. Длительным путем развития функция приходит от внешней к внутренней форме, и процесс этот завершается в переходном возрасте.

Мы видели, что интроспекция, осознание своих соб­ственных психологических операций появляются у ребен­ка относительно поздно. Если мы проследим, как возни­кает этот процесс самосознания, то увидим, что он про­ходит в истории развития внешних форм поведения че­рез три основные ступени. Вначале всякая высшая фор­ма поведения усваивается ребенком исключительно со своей внешней стороны. Она с объективной стороны уже заключает в себе все элементы высшей функции, но субъективно для самого ребенка, который не осознал еще этого, она является чисто натуральным, природным способом поведения. Только благодаря тому, что другие люди наполняют эту натуральную форму поведения из­вестным социальным содержанием, она для других рань­ше, чем для самого ребенка, приобретает значение выс­шей функции.

Наконец, в процессе длительного развития ребенок начинает осознавать строение этой функции, начинает управлять и регулировать свои внутренние операции.

Мы видели в продолжение нашего исследования целый ряд примеров такого прохождения функций в своем развитии через эти три основные ступени. Мы видели, как речь и мышление у ребенка вначале встре­чаются объективно, помимо его намерения, в практи­ческой ситуации, как вначале объективно возникает связь между этими двумя формами деятельности, как позже она становится осмысленной связью для самого ребенка. Эти три ступени проходит в своем развитии всякая психологическая функция. Только тогда, когда она поднимается на свою высшую ступень, она стано­вится функцией личности в собственном смысле этого слова. Мы видим, таким образом, как проявляются сложные закономерности в динамической структуре личности подростка.

То же, что принято обычно называть личностью, яв­ляется не чем иным, как самосознанием человека, воз­никающим именно в эту пору: новое поведение челове­ка становится поведением для себя, человек сам осо­знает себя как известное единство. Это есть конечный результат и центральная точка всего переходного воз­раста. В образной форме мы могли бы выразить раз­личие между ребенком и подростком в отношении их личности с помощью известного различения в сло­весном обозначении психологических актов.

Как известно,   многие  исследователи  спрашивали: почему мы приписываем личный характер психологиче­ским процессам? Как надо сказать «я думаю» или «мне думается»? Почему не рассматривать процессы поведения как естественные процессы, совершающиеся сами по себе в силу своих связей со всеми остальными процессами, и не говорить о мышлении безлично, так же как мы говорим «смеркается», «рассветает»? Как известно, такая манера выражаться казалась единст­венно научной многим исследователям, и для известной стадии развития это действительно так. Подобно тому как мы говорим: «Мне снится», ребенок может ска­зать: «Мне думается». Течение его мысли так же непроизвольно, как наше сновидение. Но, по известному выражению Фейербаха, мыслит не мышление — мыслит человек.

Это можно сказать только в применении к подрост­ку. Личный характер приобретают психологические акты только на основе самосознания личности и на ос­нове овладения ими.

Интересно, что такого рода терминологическая про­блема никогда не могла возникнуть в отношении дей­ствия. Никому не пришло бы в голову сказать: «Мне действуется» и усомниться в правильности выражения: «Я действую». Там, где мы чувствуем себя источником движения, там мы приписываем личный характер своим поступкам, но именно на эту ступень овладения своими внутренними операциями поднимается подросток.

В процессе социогенеза высших психологических функций образуются эти третичные функции, основан­ные на новом типе связей и отношений между отдель­ными процессами. Мы, например, видели, что развитие памяти раньше всего складывается в том новом от­ношении, которое создается между памятью и мышле­нием. Мы говорили, что если для ребенка мыслить — значит припоминать, то для подростка припоми­нать — значит мыслить. Одна и та же задача приспо­собления решается разными способами. Функции всту­пают в новые сложные отношения друг с другом. То же самое относится к восприятию, вниманию, действию.

Все эти новые типы связей и соотношений функций предполагают в качестве своей основы рефлексию, от­ражение собственных процессов в сознании подростка. Мы помним, что только на основе такой рефлексии возникает логическое мышление подростка. Характер­ным для психологических функций в переходном возрасте становится участие личности в каждом отдель­ном акте. О ребенке следовало бы говорить: «мне ду­мается», «мне запоминается» безлично; о подростке: «я думаю», «я запоминаю». По правильному выраже­нию Полицера, трудится не мускул, трудится человек. Точно так же можно сказать, что запоминает не па­мять, а запоминает человек.

Это значит, что функции вступили в новую связь друг с другом через личность. В этих новых связях, в этих третичных высших функциях нет ничего загадоч­ного или таинственного, ибо, как мы видели, закон их построения заключается в том, что они суть перенесен­ные в личность психологические отношения, некогда бывшие отношениями между людьми.