§ 7. Присвоение либо растрата

 

Присвоение и растрата как формы необоснованного удержания и отчуждения вверенного имущества выделились в число самостоятельных имущественных преступлений не сразу. Законодатели древнейших времен относили присвоение и растрату к числу гражданско-правовых деликтов и отказывались видеть в данных правонарушениях имущественное преступление. Норма о присвоении вверенного в нашем понимании имущества – плод более развитого правового сознания в сравнении с нормами о похищении (краже, грабеже, разбое). Они возникли на почве достаточно развитых экономических отношений и тесно связаны с гражданско-правовым регулированием этих отношений.

Рост злоупотреблений, связанных с вверенным имуществом начинает проявляться в момент «расщепления» собственности в виде отделения от ее титула различных правомочий путем передачи собственниками административно-хозяйственных функций не собственникам. В такой ситуации разграничение владения и собственности обуславливает появление новых разновидностей правоотношений по владению, пользованию и распоряжению вверенным имуществом, требующих адекватной уголовно-правовой охраны.^[1]

По своей сущности присвоение и растрата представляют собой умышленное деяние, заключающееся в противоправном удержании или отчуждении чужого имущества, находящегося в обладании виновного. Здесь имеет место то обстоятельство, что с одной стороны, присвоение (растрата) не нарушают чужого владения, т.к. присваиваемая вещь поступает во владение виновного не преступным путем свойственным обычному похищению, а с другой стороны, присвоение (растрата) есть нарушение права собственности в чужом имуществе.

Собственно говоря, криминализация присвоения и растраты вверенного имущества была связана с тем, что присвоение чужого имущества, поступившего во владение виновного в силу какого-либо гражданско-правового договора представляет собой, прежде всего, нарушение положений этого договора. Постепенно, из общей массы (ненаказуемых) случаев присвоения чужого имущества выделились такие, где полагалось уголовное наказание по свойству нарушенного договора. Нарушение особой обязанности верности, возлагаемой договором на виновного включало в себя необходимый элемент злоупотребления доверием. Присваивавший чужое имущество представлялся человеком низким, коварным, напоминавшим собою вора, почему первоначально такое деяние и именовалось воровским присвоением и включалось в общее понятие кражи.^[2]

Характеризуя присвоение и растрату, многие исследователи указывают, что с одной стороны, они нарушают право собственности и иные вещные права, поскольку причиняют имущественный ущерб собственнику или иному владельцу вверенного имущества, передавшему вещь в законное владение виновного. С другой стороны, они посягают на имущественные отношения, возникающие, как правило, на основе трудового соглашения или гражданско-правовых сделок. Присвоение и растрата выражаются в злоупотреблении тем доверием, которое оказано виновному самим фактом передачи ему чужого имущества без перехода права собственности. При этом корыстное использование доверия в рамках обязательственных отношений является специфическим элементом этих деяний и точнее всего определяет их правовую природу в условиях предпринимательской экономики как противоправных посягательств на отношения по имущественному обороту, на отношения, выражающие динамику рыночного хозяйства.^[3]

В настоящее время ст. 211 УК предусматривает уголовную ответственность за присвоение или растрату со следующей формулировкой: «присвоение либо растрата имущества лицом, которому оно вверено».

Объектом преступления

Предмет преступления составляет вверенное имущество. Определение вверенного имущества содержится в постановлении Пленума Верховного Суда Республики Беларусь от 21 декабря 2001 г. № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества». Так, в п. 16 сказано: «Вверенным является имущество, в отношении которого лицо в силу трудовых, гражданско-правовых или иных отношений наделено полномочиями владения, пользования или распоряжения».

К основным признакам вверенного имущества также можно отнести следующие: а) имущество находится у виновного на законном основании, в правомерном владении (т.е. лицо является его фактическим обладателем); б) в отношении переданного имущества лицо осуществляет определенные правомочия (распоряжения, управления, доставки, хранения и т.п.); в) передача имущества виновному и наделение его соответствующими правомочиями осуществляется собственником на определенном правовом основании (должным образом оформленным).

Как правило, имущество вверяется материально ответственному лицу, но возможны и случаи, когда имущество может быть передано лицу, с которым договор о полной материальной ответственности вообще не заключен. Основанием же для признания имущества вверенным виновному является не заключение договора о полной материальной ответственности, не разовая доверенность, а факт передачи имущества в пользование, владение, распоряжение лицу для осуществления в отношении этого имущества правомочий, вытекающих из трудовых обязанностей виновного.^[4]

Имущество может быть передано лицу в связи с выполняемой им работой (охрана, перевозка и т.п.), однако не всегда в случае его хищения лицо должно нести ответственность по ст. 211 УК РБ. Если лицо (как должностное, так и недолжностное) имеет лишь доступ к имуществу в силу выполняемой работы, по роду своей деятельности, осуществлению технических или производственных функций и не наделено никакими правомочиями по имуществу, то похищение такого имущества надлежит расценивать как кражу (ст. 205 УК РБ), поскольку виновный совершил преступление способом, каким могло его совершить и всякое другое лицо.

Примером могут являться действия охранника (сторожа), похищающего имущество со склада, гардеробщицы, завладевающей ценными вещами владельцев, оставивших верхнюю одежду на хранение, шофера, комбайнера, тракториста, обращающего в свою собственность или собственность других лиц зерно, иную сельскохозяйственную продукцию при уборке урожая и т.д.

В случае, когда имущество передано лицам, занимающих должность (выполняющих работу) не связанную с обслуживанием и использованием товарно-материальных ценностей, но временно осуществляющих определенные правомочия в отношении имущества^[5] (технические, производственные и т.п.), состав присвоения либо растраты (ст. 211 УК РБ) будет иметь место лишь при наличии документально зафиксированных правомочий относительно передаваемого имущества.

Так, рабочий, которому передается инструмент или материал с целью его использования для выполнения какой-либо работы, как правило, не может его присвоить, но может украсть, хотя он фактически управляет процессом использования этого имущества, несет ответственность за причинение имущественного ущерба предприятию, вследствие чего обязан надлежащим образом его хранить, расходовать и употреблять. Для обоснования наличия в подобных случаях признака кражи (тайного похищения) применяется доктрина «опосредованного владения»,^[6] в соответствии с которой собственник владеет переданной работнику вещью посредством работника.

Определенные полномочия у лица относительно имущества могут возникать на основе договорных отношений, заключенных им с отдельными гражданами либо организациями, предприятиями или учреждениями. В подобной ситуации хищение вверенного имущества будет иметь место, если: а) предмет договорных отношений не теряет своих натуральных свойств в процессе его использования и обладает определенными индивидуальными, а не родовыми признаками; б) имущество передается виновному не в собственность, а для управления, пользования, хранения или перевозки; в) имущество подлежит возврату, а не потреблению, переработке или реализации.^[7]

Вверить имущество можно и частному лицу, не являющимся работником какой-либо организации, с наделением определенными правомочиями по владению, пользованию и распоряжению имуществом. Такие правомочия могут быть переданы на основании гражданско-правовых договоров аренды, проката, подряда, комиссии, хранения, перевозки и т.д. Так, по договору контрактации производитель сельскохозяйственной продукции обязуется передать выращенную (произведенную) им сельскохозяйственную  продукцию лицу, осуществляющему закупки такой продукции для переработки или продажи (ст. 509 ГК РБ). Заготовитель обязан предоставить производителю сельскохозяйственной продукции предусмотренные договором контрактации финансовые и материальные средства, оказать техническое содействие для производства сельскохозяйственной продукции. Обособление заготовителем части выращенного урожая и противоправное с корыстной целью обращение его в свою пользу или пользу третьих лиц не расцениваетсяпо утверждению И.О. Грунтова и И.С.Тишкевича  как хищение вверенного имущества и влечет, как правило, гражданско-правовую ответственность (при условии, что заготовитель не находится в трудовых отношениях с организацией, предприятием или учреждением, интересы которых он представляет).^[8]

Рассматривая же вопрос об иных отношениях, на основании которых может быть передано (вверено) имущество, полагаем, что это могут быть иные, не запрещенные законом правовые отношения, т.е. лицо будет являться обладателем ограниченных вещных прав на имущество. 

Вместе с тем, для того, чтобы признать имущество вверенным, необходимо чтобы субъект на определенном правовом основании владел (пользовался, распоряжался) этим имуществом и осуществлял в отношении его соответствующие правомочия. Поэтому вторым содержательным элементом определения вверенного имущества выступают полномочия, в силу которых лицо наделяется правами владения, пользования или распоряжения имуществом. Если вверенное имущество отчуждено незаконно и безвозмездно, то при отсутствии корыстной цели действия виновного лица не должны рассматриваться как хищение. Такие действия виновного при наличии соответствующих признаков могут быть квалифицированы по ст. 217 УК РБ (Незаконное отчуждение вверенного имущества).

Объективная сторона преступления выражается в совершении двух альтернативных действий: присвоения либо растраты.

В настоящее время  большинство криминалистов схожи во мнении, что присвоение как способ хищения состоит в обособлении виновным вверенного ему имущества (всего или какой-либо части) и установлении над ним своего незаконного владения путем обращения материальных благ в свою пользу, т.е. фактическое владение, пользование и распоряжение им как своим собственным.^[9] В такой ситуации присвоение состоит: а) в удержании имущества; б) в невозвращении имущества; в) в изъятии имущества. Однако подходы к трактовке данных положений весьма различны по содержанию, и само понимание сущности преступного присвоения имущества не отличается единообразием.

Так, заведующий мебельным магазином З. получил мебельные гарнитуры зарубежного производства для продажи. Один из гарнитуров он увез к себе домой. Через два месяца в магазине была выявлена недостача, образовавшаяся в результате присвоения гарнитура. Против З. было возбуждено уголовное дело за присвоение вверенного имущества. Во время предварительного следствия З. погасил примерно половину стоимости гарнитура. При рассмотрении дела, суд не принял во внимание заявление З. о том, что цели присвоения у него не было, поскольку он не имел возможности окончательно рассчитаться за гарнитур, и признал его виновным в преступлении, предусмотренном ч. 1 ст. 211 УК.

Присвоение может совершаться как в активной, так и в пассивной формах. С одной стороны лицо может противоправным образом уклониться от возврата вверенного имущества, удержать его у себя, с другой стороны, оно может обратить вверенное ему имущество в свою собственность, обособить и изъять его, употребить по назначению. Например, по ст. 211 УК квалифицируются и действия лица, которое присваивает имущество еще не поступившее в фонды организации. Вряд ли в данной ситуации следует говорить о том, что как такового изъятия и обособления не происходит, а имеет место лишь обращение вверенного имущества в свою пользу.

Суть преступного присвоения состоит в совершении различных действий, направленных на завладение имуществом: а) удержание вверенного имущества (сокрытие, невозвращение виновным переданной ему вещи путем отрицания факта ее вверения либо путем ложных сообщений о распоряжении вверенным согласно воле собственника или под ложным предлогом неосторожной или случайной утраты переданных ценностей, их уничтожения или хищения другими лицами); б) неправомерный отказ, уклонение виновного возвратить вверенное имущество; в) употребление вверенного имущества по назначению; г) обособление и изъятие вверенного имущества (выделение из общей массы) путем перемещения его в свои имущественные фонды; д) обращение вверенного имущества в свою пользу.

В науке уголовного права по поводу содержания понятия «растрата» практически нет существенных разногласий. Большинство ученых полагают, что растрата заключается в незаконном отчуждении вверенного имущества с корыстной целью. В соответствии с п. 16 постановления Пленума Верховного суда Республики Беларусь от 21 декабря 2001 г. № 15 «О применении судами уголовного законодательства по делам о хищениях имущества» растрата – это отчуждение вверенного лицу имущества или потребление его самим виновным. Согласно п. 19 постановления Пленума верховного Суда Российской Федерации от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» как растрата должны квалифицироваться противоправные действия лица, которое в корыстных целях истратило вверенное ему имущество против воли собственника путем потребления этого имущества, его расходования или передачи другим лицам.

Судебно-следственная практика исходит из того, что растрата – это передача имущества другому лицу с целью обращения его в пользу последнего. Здесь неважно, в какой форме осуществлялась передача (продажа, дарение, обмен) или отчуждение вверенного имущества, главное, что это имущество с корыстной целью безвозмездно передается другим лицам или потребляется виновным. Чаще всего растрата в судебной практике вменяется в том случае, когда на момент расследования уголовного дела вверенного имущества у виновного не оказывается и собственнику может быть компенсирована только его стоимость.

Так, за растрату был осужден Н. По материалам уголовного дела, он был назначен заведующим складом сельпо. Семья его состояла из семи человек. Никто из них (кроме Н.) не работал. Члены семьи в магазине продукты питания не покупали, они приходили на склад, где Н. нагружал их продуктами, и они уносили их домой. При инвентаризации у него была выявлена крупная недостача. Преступление Н. совершил путем растраты.

Таким образом, растрата, с одной стороны, представляет собой израсходование, потребление, иное отчуждение вверенного имущества, а с другой сторон, она может выражаться в передаче имущества с корыстной целью третьим лицам. Иначе говоря, совершая растрату, виновное лицо не устанавливает над вверенным имуществом своего неправомерного владения даже на короткое время, а потребляет его (как правило, это продукты питания) или реализует его непосредственно из правомерного владения обращая в свою пользу или пользу других лиц деньги или иное имущество, полученное от продажи вверенного имущества, либо пользуется услугами неимущественного характера за которое было заплачено вверенным имуществом.^[10]

В отличие от присвоения при растрате между правомерным владением и незаконным распоряжением вверенным имуществом отсутствует какой-либо промежуток времени, в течение которого виновный незаконно владеет чужим имуществом как своим собственным. Здесь виновное лицо непосредственно сразу же отчуждает, расходует, потребляет вверенное ему имущество.^[11]

По конструкции присвоение и растрата признаются материальными составами преступления: причинение ущерба собственнику или иному законному владельцу имущества является обязательным признаком объективной стороныданных форм хищения. Присвоение признается оконченным преступлением в момент установления незаконного владения над имуществом. Невозвращение имущества в установленный срок, непредъявление его во время ревизии, проверки могут свидетельствовать о присвоении как оконченном преступлении. Однако эти факты могут быть следствием и других причин (утраты этого имущества, уничтожения, повреждения, хищения другими лицами и т.д.). Растрата считается оконченным преступлением в момент использования (потребления или иного расходования) или отчуждения имущества.

Субъективная сторона

Субъектом преступления является физическое вменяемое лицо, достигшее возраста уголовной ответственности, которому имущество вверено для осуществления определенных правомочий (кладовщик, экспедитор, агент по снабжению, продавец, кассир и др.). Имущество находится у таких лиц на законных основаниях. Правомочия в отношении имущества они получают от собственника или иного законного владельца. Основаниями наделения лиц такими правомочиями могут быть трудовые и договорные отношения, должностные обязанности, специальное поручение. По общему правилу, за вверенное имущество лица несут материальную ответственность. В этих случаях имущество принимается ими в правомерное владение по весу, количеству, качеству в установленном порядке, как правило, под роспись. Материально ответственными могут быть как должностные, так и недолжностные лица. Должностные лица (независимо от возложения на них материальной ответственности) наделены полномочиями по управлению и распоряжению имуществом. С учетом возрастного критерия субъектом присвоения и растраты может быть лицо, достигшее 16 лет, хотя фактически это преступление характерно для лиц более зрелого возраста.

Особенности субъекта способствуют отграничению присвоения и растраты от кражи. Хищение чужого имущества лицом, не обладающим вышеуказанными правомочиями, но имеющим доступ к имуществу в связи с порученной работой либо выполнением служебных обязанностей (сторож, водитель, не несущий материальную ответственность за перевозимые грузы, рабочие предприятий и т.д.), подлежит квалификации как кража.

Квалифицирующими признаками присвоения либо растраты являются:

а) повторность (ч. 2 ст. 211 УК).

б) группа лиц с предварительным сговором (ч. 2 ст. 211 УК). Специальный субъект присвоения и растраты предопределяет и решение вопроса о соучастии в данной форме хищения. Соисполнителем присвоения и растраты может быть только лицо, которому чужое имущество вверено. Даже если лицо, не наделенное специальными правомочиями по распоряжению, управлению, доставке или хранению имущества, непосредственно участвовало в хищении (фактически выполняло объективную сторону преступления), оно в силу ч. 3 ст. 34 УК РФ не может быть признано исполнителем и несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника. Аналогично решается вопрос применительно к квалифицирующим признакам «группы лиц по предварительному сговору» и «организованной группы».

в) крупный размер (ч. 3 ст. 211 УК).

г) организованная группа (ч. 4 ст. 211 УК).

д) особо крупный размер (ч. 4 ст. 211 УК).

Хищение в форме присвоения и растраты не следует смешивать со случаями самовольного так называемого «временного позаимствования» чужого имущества лицом, которому это имущество вверено. Если лицо лишь временно незаконно использовало имущество, с самого начала такого использования имея намерение возвратить это имущество или возместить его стоимость, хищения не будет. Например, продавец магазина берет вещь из числа вверенного ему товара с намерением выплатить ее стоимость по частям. Наличие или отсутствие у лица умысла на безвозмездное обращение имущества в свою пользу или пользу других лиц является основным критерием разграничения присвоения и растраты и «временногопозаимствования». О наличии такого умысла могут свидетельствовать количество позаимствованных ценностей, финансовые возможности лица, время, прошедшее с момента «позаимствования», попытки скрыть недостачу и т.д. Случаи временного позаимствования могут быть квалифицированы как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 424 УК), если совершены должностным лицом, и как самоуправство (ст. 383 УК), если совершены частными лицами.

Характеризуя присвоение и растрату, необходимо также указать на то обстоятельство, что данные формы хищения по своей сути не похожи на иные, при которых имущество необходимо захватить, изъять. При хищении путем присвоения лицу не нужно вводить собственника имущества в заблуждение, не требуется применять насилие или использовать иные способы завладения имуществом, присущие другим формам хищений. Сущностью присвоения как раз и является то, что виновное лицо злоупотребляет доверием собственника, передавшего ему имущество, используя при этом имеющиеся полномочия по имуществу.

Как нам представляется, ключевым в понимании данного вопроса является именно то обстоятельство, которое указывает на противоправное использование виновным предоставленных ему полномочий в отношении вверяемого имущества. Естественно, что в такой ситуации происходит злоупотребление доверием, однако оно не свидетельствует в данном случае о характерном способе завладения имуществом, свойственном хищению. Злоупотребить доверием может и рабочий, которому для определенных целей были предоставлены инструменты, и лицо, принимающее вклады от населения (кассир банка). Однако в случае присвоения переданных вещей, в первой ситуации будет иметь место кража, а во второй – присвоение вверенного имущества.

Если лицо завладевает вверенным ему имуществом с использованием предоставленных полномочий (владения, пользования, распоряжения), то это будет присвоение имущества. В случае же, если лицо завладевает переданным ему имуществом без особых полномочий, основываясь на фактических или юридических отношениях, которые сложились между ним и собственником (законным владельцем) имущества, то имеет место злоупотребление доверием.

В такой ситуации присвоение (растра) есть хищение имущества лицом, которому оно вверено (т.е. лицо наделено какими либо полномочиями по этому имуществу, данный факт можно документально подтвердить), а злоупотребление доверием – это хищение имущества лицом, которому оно доверено (т.е. имущество находится у лица в силу фактических или юридических отношений, сложившихся между ним и собственником, однако не наделено никакими полномочиями по этому имуществу).

Представляется, что в сложившихся условиях содержанием злоупотребления доверием не могут выступать отношения, основанные исключительно на юридически обусловленных полномочиях одного лица по распоряжению имуществом другого лица и в интересах последнего. При такой постановке вопроса, отличить присвоение и растрату от злоупотребления доверием не представится возможным.

Безусловно, присвоение всегда содержит в себе элемент злоупотребления доверием, поскольку собственник, передавая (вверяя) определенное имущество лицу и наделяя его некими полномочиями по этому имуществу, непременно доверяет ему. Однако же не злоупотребление доверием позволяет виновному завладеть имуществом, а использование им предоставленных собственником полномочий. Именно эту особенность необходимо учитывать при разграничении присвоения (растраты) и злоупотребления доверием при дальнейшем конструирования норм об ответственности за имущественные преступления.

Одним из отличительных признаков при разграничении присвоения либо растраты от причинения имущественного ущерба без признаков хищения является обстоятельство, указывающее на полномочия лица при получении имущества. Если имущество передано лицу, не уполномоченному на его получение, но выдавшему себя за такового посредством обманных действий, то оно не успевает стать собственностью потерпевшего, в связи с чем действия данного лица не являются хищением денежных средств, а представляют собой причинение имущественного ущерба не содержащие признаков хищения.^[12] В случае же если имущество передано уполномоченному лицу (представителю собственника), то такое имущество следует считать поступившим в фонды собственника с момента его фактической передачи, независимо от того оприходовано оно документально или нет. Завладение имуществом лицом, уполномоченным на его получение, в такой ситуации надлежит квалифицировать как присвоение (ст. 211 УК РБ).