Владимир Семенович ВЫСОЦКИЙ (1938-1980)
|
Я не люблю
Я не люблю фатального исхода, От жизни никогда не устаю. Я не люблю любое время года, В которое болею или пью.
Я не люблю холодного цинизма, В восторженность не верю, и еще – Когда чужой мои читает письма, Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину Или когда прервали разговор. Я не люблю, когда стреляют в спину, Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий, Червей сомненья, почестей иглу, Или – когда все время против шерсти, Или – когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой, Уж лучше пусть откажут тормоза. Досадно мне, коль слово «честь» забыто И коль в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья – Нет жалости во мне, и неспроста. Я не люблю насилья и бессилья, Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу, И не терплю, когда невинных бьют, И не люблю, когда мне лезут в душу, Тем более – когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены – На них мильон меняют по рублю. Пусть впереди большие перемены, Я это никогда не полюблю!
1969
Песня о Земле
Кто сказал: «Все сгорело дотла, Больше в землю не бросите семя!»? Кто сказал, что Земля умерла? Нет, она затаилась на время!
Материнства не взять у Земли, Не отнять, как не вычерпать моря, Кто поверил, что Землю сожгли? Нет, она почернела от горя.
|
Как разрезы, траншеи легли, И воронки – как раны зияют. Обнаженные нервы Земли Неземное страдание знают.
Она вынесет все, переждет, – Не записывай Землю в калеки! Кто сказал, что Земля не поет, Что она замолчала навеки?!
Нет! Звенит она, стоны глуша, Изо всех своих ран, из отдушин, Ведь Земля – это наша душа, – Сапогами не вытоптать душу!
Кто поверил, что Землю сожгли?! Нет, она затаилась на время...
1969
Певец у микрофона
Я весь в свету, доступен всем глазам, – Я приступил к привычной процедуре: Я к микрофону встал как к образам... Нет-нет, сегодня точно – к амбразуре.
И микрофону я не по нутру – Да, голос мой любому опостылит. Уверен, если где-то я совру – Он ложь мою безжалостно усилит.
Бьют лучи от рампы мне под ребра, Светят фонари в лицо недобро, И слепят с боков прожектора, И – жара!.. Жара!.. Жара!
Сегодня я особенно хриплю, Но изменить тональность не рискую,– Ведь если я душою покривлю – Он ни за что не выпрямит кривую.
Он, бестия, потоньше острия – Слух безотказен, слышит фальшь до йоты. Ему плевать, что не в ударе я, – Но пусть я верно выпеваю ноты!
Бьют лучи от рампы мне под ребра, Светят фонари в лицо недобро, И слепят с боков прожектора, И – жара!.. Жара!.. Жара!
На шее гибкой этот микрофон Своей змеиной головою вертит: Лишь только замолчу – ужалит он, – Я должен петь – до одури, до смерти. |
|
Не шевелись, не двигайся, не смей! Я видел жало – ты змея, я знаю! И я – как будто заклинатель змей: Я не пою – я кобру заклинаю!
Бьют лучи от рампы мне под ребра, Светят фонари в лицо недобро, И слепят с боков прожектора, И – жара!.. Жара!.. Жара!
Прожорлив он, и с жадностью птенца Он изо рта выхватывает звуки. Он в лоб мне влепит девять грамм свинца, Рук не поднять – гитара вяжет руки!
|
Опять!.. Не будет этому конца! Что есть мой микрофон – кто мне ответит? Теперь он – как лампада у лица, И я не свят, и микрофон не светит.
Мелодии мои попроще гамм, Но лишь сбиваюсь с искреннего тона – Мне сразу больно хлещет по щекам Недвижимая тень от микрофона.
Бьют лучи от рампы мне под ребра, Светят фонари в лицо недобро, И слепят с боков прожектора, И – жара!.. Жара!..
1971 |
***
Так случилось – мужчины ушли,
Побросали посевы до срока, –
Вот их больше не видно из окон –
Растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна –
Это слезы несжатых полей.
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей.
Мы вас ждем – торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей;
Ивы плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Мы в высоких живем теремах –
Входа нет никому в эти зданья:
Одиночество и ожиданье
Вместо вас поселились в домах.
Потеряла и свежесть и прелесть
Белизна ненадетых рубах,
Да и старые песни приелись
И навязли в зубах.
Мы вас ждем – торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины.
А потом возвращайтесь скорей:
Ивы плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
Все единою болью болит,
И звучит с каждым днем непрестанней
Вековечный надрыв причитаний
Отголоском старинных молитв.
Мы вас встретим и пеших, и конных,
Утомленных, нецелых, – любых, –
Только б не пустота похоронных,
Не предчувствие их!
Мы вас ждем – торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины…
А потом возвращайтесь скорей,
Ибо плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.
1972
Кони привередливые
Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю
Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю...
Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю, –
Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые –
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою,
я куплет допою –
Хоть мгновенье еще постою
на краю...
Сгину я – меня пушинкой ураган сметет с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром, –
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались привередливые –
И дожить не успел, мне допеть не успеть.
Я коней напою,
я куплет допою –
Хоть мгновенье еще постою
на краю...
Мы успели: в гости к Богу не бывает опозданий, –
Что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!
Или это колокольчик весь зашелся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Умоляю вас вскачь не лететь!
Но что-то кони мне попались привередливые...
Коль дожить не успел, так хотя бы – допеть!
Я коней напою,
я куплет допою –
Хоть мгновенье еще постою
на краю...
1972
Охота на волков
Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
Но сегодня – опять, как вчера:
Обложили меня, обложили –
Гонят весело на номера!
Из-за ели хлопочут двустволки, –
Там охотники прячутся в тень, –
На снегу кувыркаются волки,
Превратившись в живую мишень.
Идет охота на волков, идет охота –
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
Не на равных играют с волками
Егеря – но не дрогнет рука, –
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.
Волк не может нарушить традиций, –
Видно, в детстве – слепые щенки, –
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали: нельзя на флажки!
И вот – охота на волков, идет охота –
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
Наши ноги и челюсти быстры, –
Почему же, вожак, – дай ответ –
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем – через запрет?!
Волк не может, не должен иначе.
Вот кончается время мое:
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся – и поднял ружье.
Идет охота на волков, идет охота –
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
Я из повиновения вышел –
За флажки – жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.
Рвусь из сил – и из всех сухожилий,
Но сегодня не так, как вчера:
Обложили меня, обложили –
Но остались ни с чем егеря!
Идет охота на волков, идет охота –
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу – и пятна красные флажков.
1968
Вопросы
- Каково нравственное кредо В.Высоцкого в стихотворении «Я не люблю»?
- Раскройте философский смысл стихотворений «Песня о Земле», «Кони привередливые».
- Какова роль авторского начала в поэзии В.Высоцкого?