***

Мне голос был. Он звал утешно,

Он говорил: «Иди сюда,

Оставь свой край глухой и грешный,

Оставь Россию навсегда.

Я кровь от рук твоих отмою,

Из сердца выну черный стыд,

Я новым именем покрою

Боль поражений и обид».

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

1917

***

                Наталии Рыковой

Все расхищено, предано, продано,

Черной смерти мелькало крыло,

Все голодной тоскою изглодано,

Отчего же нам стало светло?

Днем дыханьями веет вишневыми

Небывалый под городом лес,

Ночью блещет созвездьями новыми

Глубь прозрачных июльских небес, –

И так близко подходит чудесное

К развалившимся грязным домам...,

Никому, никому не известное,

Но от века желанное нам.

1921

Родная земля

 И в мире нет людей бесслезней,

        Надменнее и проще нас.

                                             1922

В заветных ладанках не носим на груди,

О ней стихи навзрыд не сочиняем,

Наш горький сон она не бередит,

Не кажется обетованным раем.

Не делаем ее в душе своей

Предметом купли и продажи,

Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,

О ней не вспоминаем даже.

Да, для нас это грязь на калошах,

Да, для нас это хруст на зубах.

И мы мелем, и месим, и крошим

Тот ни в чем не замешанный прах.

Но ложимся в нее и становимся ею,

Оттого и зовем так свободно – своею.

Ленинград 1961

РЕКВИЕМ

(отрывки)

Вступление

Это было, когда улыбался

Только мертвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

И когда, обезумев от муки,

Шли уже осужденных полки,

И короткую песню разлуки

Паровозные пели гудки.

Звезды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

I

Уводили тебя на рассвете,

За тобой, как на выносе, шла,

В темной горнице плакали дети,

У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки,

Смертный пот на челе... Не забыть:

Буду я, как стрелецкие женки.

Под кремлевскими башнями выть.

Осень 1935 Москва

IV

Показать бы тебе, насмешнице

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице.

Что случится с жизнью твоей –

Как трехсотая, с передачею,

Под Крестами будешь стоять

И своей слезою горячею

Новогодний лед прожигать.

Там тюремный тополь качается,

И ни звука – а сколько там

Неповинных жизней кончается...

VIII

Приговор

И упало каменное слово

На мою еще живую грудь.

Ничего, ведь я была готова.

Справлюсь с этим как-нибудь.

У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить.

А не то... Горячий шелест лета.

Словно праздник за моим окном.

Я давно предчувствовала этот

Светлый день и опустелый дом.

Лето 1939

X

Распятие

       Не рыдай Мене, Мати, 

        во гробе зрящи.

                           1

Хор ангелов великий час восславил,

И небеса расплавились в огне.

Отцу сказал; «Почто Меня оставил!»

А матери: «О, не рыдай Мене...»

                          2

Магдалина билась и рыдала.

Ученик любимый каменел,

А туда, где молча Мать стояла.

Так никто взглянуть и не посмел.

Эпилог

1

Узнала я, как опадают лица,

Как из-под век выглядывает страх,

Как клинописи жесткие страницы

Страдание выводит на щеках,

Как локоны из пепельных и черных

Серебряными делаются вдруг,

Улыбка вянет на губах покорных,

И в сухоньком смешке дрожит испуг.

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мною

И в лютый холод, и в июльский зной

Под красною, ослепшею стеною.

ТАЙНЫ РЕМЕСЛА

 Творчество

Бывает так: какая-то истома;

В ушах не умолкает бой часов;

Вдали раскат стихающего грома.

Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся и жалобы и стоны,

Сужается какой-то тайный круг,

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один, все победивший звук.

Так вкруг него непоправимо тихо,

Что слышно, как в лесу растет трава,

Как по земле идет с котомкой лихо...

Но вот уже послышались слова

И легких рифм сигнальные звоночки,-

Тогда я начинаю понимать,

И просто продиктованные строчки

Ложатся в белоснежную тетрадь.

2

Мне ни к чему одические рати

И прелесть элегических затей.

По мне, в стихах все быть должно некстати,

Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда,

Как желтый одуванчик у забора,

Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,

Таинственная плесень на стене...

И стих уже звучит, задорен, нежен,

На радость вам и мне.                

1936-1960

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах.

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова, –

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

             Навеки!

Февраль 1942

Северные элегии

<ПЯТАЯ>

           Меня, как реку,

Суровая эпоха повернула.

Мне подменили жизнь. В другое русло,

Мимо другого потекла она,

И я своих не знаю берегов.

О, как я много зрелищ пропустила,

И занавес вздымался без меня

И так же падал. Сколько я друзей

Своих ни разу в жизни не встречала,

И сколько очертаний городов

Из глаз моих могли бы вызвать слезы,

А я один на свете город знаю

И ощупью его во сне найду.

И сколько я стихов не написала,

И тайный хор их бродит вкруг меня

И, может быть, еще когда-нибудь

Меня задушит...

Мне ведомы начала и концы,

И жизнь после конца, и что-то,

О чем теперь не надо вспоминать.

И женщина какая-то мое

Единственное место заняла,

Мое законнейшее имя носит,

Оставивши мне кличку, из которой

Я сделала, пожалуй, все, что можно.

Я не в свою, увы, могилу лягу.

Но иногда весенний шалый ветер,

Иль сочетанье слов в случайной книге,

Или улыбка чья-то вдруг потянут

Меня в несостоявшуюся жизнь.

В таком году произошло бы то-то,

А в этом – это: ездить, видеть, думать,

И вспоминать, и в новую любовь

Входить, как в зеркало, с тупым сознаньем

Измены и еще вчера не бывшей

Морщинкой...

Но если бы оттуда посмотрела

Я на свою теперешнюю жизнь,

Узнала бы я зависть наконец...

Ленинград, 1945

Шиповник цветет

(отрывок)

Ты опять со мной, подруга осень!

                               Ин. Анненский

Пусть кто-то еще отдыхает на юге

И нежится в райском саду.

Здесь северно очень – и осень в подруги

Я выбрала в этом году.

Живу, как в чужом, мне приснившемся доме,

Где, может быть, я умерла,

Где странное что-то в вечерней истоме

Хранят для себя зеркала.

Иду между черных приземистых елок,

Там вереск на ветер похож,

И светится месяца тусклый осколок,

Как старый зазубренный нож.

Сюда принесла я блаженную память

Последней невстречи с тобой –

Холодное, чистое, легкое пламя

Победы моей над судьбой.

1956, Комарово