ПРИЛОЖЕНИЕ 1

И. Д. Горшкова, И. И. Шурыгина

МЕТОДОЛОГИЯ ВЫЯВЛЕНИЯ МАСШТАБОВ СУПРУЖЕСКОГО НАСИЛИЯ ПРИ ПРОВЕДЕНИИ КОНКРЕТНОГО СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

В 2002  – 2003 годах авторы провели исследование «Домашнее насилие в отношении жен». Это было первое общероссийское исследование, полностью посвященное изучению проблемы супружеского насилия над женщинами в современных российских семьях. В нашем исследовании выявление масштабов различных видов супружеского насилия (физического, сексуального, экономического и психологического) было основной целью.

Специфической проблемой для изучения супружеского насилия является операциональное определение насилия. Практика социологических исследований показывает, что прямые вопросы, в которых фигурирует слово «насилие,» работают крайне слабо, поскольку, во-первых, даже люди, сталкивающиеся с насилием в своей семейной жизни, далеко не всегда бывают способны четко идентифицировать то, что с ними происходит (подобно тому, как можно всю жизнь не знать о том, что ты говоришь прозой), и, во-вторых, потому, что не может быть никакой уверенности в том, что под «насилием» респондент и исследователь понимают одно и то же.

Следует отметить, что по нашим оценкам, в отечественных исследованиях уровень насилия скорее занижен из-за недостаточно подробной системы используемых показателей, что, в свою очередь, вызвано тем, что исследователи бывают вынужденными ограничиваться одним-двумя блоками вопросов о насилии в семье.

Мы при операционализации насилия опирались на многолетний зарубежный и отечественный опыт женских кризисных центров по определению и идентификации насилия того или иного типа и при этом старались избегать любых общих формулировок, допускающих неоднозначное толкование. Более общие формулировки мы использовали только тогда, когда нас интересовали чувства респондента, его субъективная оценка ситуации.

Например, для выявления психологического насилия мы использовали в качестве исходного следующее определение: «насилие с применением словесных и психических средств, принижение достоинства женщины, оскорбления, пренебрежительное отношение, ведущее к утрате самоуважения, упреки, брань, в том числе нецензурная, грубость, запугивание».

Исходя из этого определения, психологическое насилие мы фиксировали через следующий набор показателей:

Проявления психологического насилия	Вопросы анкеты
Ощущение женщины, что муж ее унижает или стремится унизить.	Бывает ли у Вас ощущение, что Ваш муж Вас унижает или пытается Вас унизить, оскорбить, «поставить на место»?
Конкретные формы проявления психологического насилия:
а) муж использует нецензурные выражения специально для того, чтобы оскорбить жену	Ваш муж когда-нибудь использовал нецензурные выражения, мат для того, чтобы Вас оскорбить?
б) уничижительная критика различных сторон личности жены	Приходится ли Вам слышать от мужа, что Вы... «Плохая хозяйка», «не умеете готовить», «лентяйка», «неряха» и пр. «Плохая мать», «не умеете воспитывать детей», «не заботитесь о них» и пр. «Плохо выглядите», «некрасивая», «старая», «толстая», «не умеете одеваться», «у Вас нет вкуса» и пр. «Неумная», «глупая», «ничего не понимаете» и пр. «Плохая жена», «не любите, не понимаете мужа», «не заботитесь о нем» и пр. «Никому, кроме него, не нужна», «должна быть благодарна за то, что он на Вас женился» и пр. «Мало или ничего не зарабатываете», «иждивенка», «сидите у мужа на шее», «Вас интересуют только деньги» и пр. «Сексуально непривлекательная», «холодная», «фригидная» и пр. «Имеете плохой характер», «стерва», «вздорная», «склочная» и пр. «Распущенная», «развратная», одеваетесь как «неприличная женщина» и пр.
в) запреты	Было ли хотя бы один раз, чтобы Ваш нынешний муж запретил Вам… Видеться с кем-нибудь из Ваших родственников, знакомых. Куда-нибудь пойти, выйти из дома. Одеваться и краситься так, как Вы сами хотите.
д) угрозы	Бывало ли так, что  Ваш нынешний муж ... Угрожал, что найдет себе другую женщину или уйдет от Вас. Не скрывал от Вас своих измен. Выгонял Вас из дома. Угрожал, что при разводе отберет у Вас детей, настроит их против Вас.

Мужчинам задавались те же вопросы, но в несколько смягченных формулировках («Если Ваша жена Вас разозлит, используете ли Вы нецензурные выражения, мат при объяснении с ней?»; «Приходится ли Вам говорить Вашей жене о том, что она...» и т. д.) Вместо «женского» вопроса: «Бывает ли у Вас ощущение, что Ваш муж Вас унижает или пытается Вас унизить, оскорбить, поставить на место?» у мужчин спрашивали: «Случается ли Вам напоминать Вашей жене о том, «где ее место?», при этом в варианты ответов была добавлена позиция: нет, она и так знает, где ее место.

Аналогичная работа по операционализации понятий была проделана нами и с другими видами насилия: физическим (исходное определение: избиения, побои, рукоприкладство, пытки, истязания, нарушения неприкосновенности, нападения, нанесение травм, увечий, запугивание жестами, действиями, уничтожение предметов обихода, применение оружия); экономическим (лишение ресурсов, запрещение работать, контроль за расходами, финансовый контроль и зависимость, осуществляющийся через выдачу денег только по просьбе и только на проживание, ограничение, отказ в деньгах, обязательные процедуры отчетов о потраченных средствах)и сексуальным (секс без обоюдного согласия, против желания, с применением физической силы, угроз, запугивания, насильственное совершение полового акта, после побоев).

При создании инструментария мы учитывали, что нам необходимо максимально снизить долю неискренних ответов. Для этого мы использовали методики, которые обычно применяются в исследованиях девиантного поведения. Эти методики мы дополнили собственными разработками, которые во многом опираются на практику проведения качественных исследований. В числе использовавшихся методических приемов были: высокая доля зондирующих вопросов, отказ от использования фильтров, асимметрия шкал в сторону да-ответов, оценки искренности и пр.

Поскольку мы рассматривали насилие в первую очередь как систему повседневных отношений, мы не могли ограничиться только вопросами о проявлениях насилия и задавали респондентам много вопросов о подробностях их семейной жизни и супружеских отношений. При помощи этих вопросов мы не только получили необходимую нам информацию, но и «замаскировали» предмет нашего основного интереса. Эти вопросы, а также вопросы социально-демографического характера, мы расположили в первой и самой большой по объему части анкеты. Респонденты постепенно шли к темам о различных видах насилия через ответы на простые вопросы о повседневной жизни семьи, уточнения об обыденных практиках, за которыми могли обнаруживаться проявления подавления. Первый вопрос о конкретных проявлениях психологического насилия в семье респондента в женской анкете шел под номером 129, а в мужской – под номером 124. Вопрос о том, бил ли муж жену, имел соответственно номера 135 и 130. Вопросы первой части анкеты, которые демонстрировали исследовательский интерес к повседневной жизни и обычным заботам респондентов, должны были, таким образом, создать у них ощущение безопасности, доверия и настроить на искренность. Низкий уровень отказов (менее 3 % респондентов не стали продолжать отвечать на вопросы анкеты, когда приступили к разделам о насилии) подтверждает верность избранной стратегии.

Вопросы, направленные на выявление таких проявлений экономического насилия, как: финансовый контроль  и зависимость, осуществляющийся через выдачу денег только по просьбе, неравенство в финансовых возможностях,  обязательные процедуры отчетов о потраченных средствах мы поместили вне блока вопросов о насилии, поскольку этот тип насилия осуществляется в обыденных практиках распределения денег между членами семьи. Поэтому соответствующие вопросы и позиции скрывались среди вопросов о материальном положении семьи, соотношении доходов супругов, способе построения семейного бюджета и т. д.

Асимметрия шкал в сторону да-ответов использовалась для того, чтобы у респондента было как можно больше возможностей выбрать нежелательную для него позицию и не было возможности уйти от ответа из-за того, что он не нашел позиции, точно соответствующей его жизненной ситуации. Например, вопрос об использовании мужем нецензурных выражений в адрес жены включал в себя следующие варианты закрытия: часто; время от времени; очень редко, это были единичные случаи; никогда; он всегда их использует, даже если не разозлен; раньше бывало, но теперь нет; не хочу отвечать. В вопросе о том, был ли в семье случай, чтобы муж ударил жену, из 16 предложенных вариантов ответа 13 позиций описывали различные варианты положительного ответа и 2 позиции (не помню и не хочу отвечать) давали респонденту возможность уклониться от утвердительного ответа, не прибегая к прямой лжи. (Как показал дополнительный анализ уходов от ответа и ответов не помню, от трети до половины выбравших этот вопрос имели опыт насилия.) Социально одобряемые варианты ответов мы помещали  в середине или в конце шкалы.

Отказ от фильтров – обычный прием в социологических исследованиях девиантного поведения. Он используется для того, чтобы респондент, солгавший при ответе на прямой вопрос, например, о том, употреблял ли он когда-либо наркотики, не переходил сразу к следующему блоку вопросов, а должен был бы сначала прочитать вопросы об обстоятельствах первой пробы и последующего употребления. Практика показывает, что некоторое число респондентов, первоначально давших отрицательный ответ, проговариваются, отвечая на последующие вопросы. Отказ от фильтров мы использовали в блоке о нанесении побоев, который был разработан особенно подробно и состоял из более чем 20 вопросов об обстоятельствах первого и последнего случаях нанесения побоев, о полученных травмах, об обращении в милицию и за врачебной помощью и пр.

Наше дополнение к приему отказа от фильтров состояло в том, что мы не просто предоставляли респондентам, отрицающим факт насилия при ответе на прямой вопрос, возможность проговориться, но и прямо предлагали им отвечать на все последующие вопросы о физическом насилии в их семье. Респонденты, независимо от своего ответа на первый вопрос блока («Был ли случай, чтобы Вы ударили Вашу нынешнюю жену?»/ «Был ли случай, чтобы Ваш нынешний муж попытался Вас ударить или ударил Вас?»), все равно должны были отвечать на все последующие вопросы. При этом они могли выбрать несколько вариантов ответа или ухода от него: я ни разу не делал даже попытки ударить жену / мой муж ни разу даже не пытался ударить меня; не помню; не хочу отвечать. Вот как, например, были сформулированы четыре первых вопроса в блоке о побоях в анкете для мужчин:

Вариант ответа я ни разу даже не пытался ударить жену / мой муж ни разу даже не пытался меня ударить, помещенный нами на одну из последних позиций, должен был создавать напряжение для респондентов, которые не готовы были отвечать правдиво. Еще одна задача, которую мы ставили перед собой в мужской анкете: выразить одобрение поведению тех, кто искренне  выбирал этот ответ, и проблематизировать тех, кто был неискренен. Перед тем, как использовать этот прием на главных для исследования вопросах о насилии, мы применили его в нейтральной части анкеты, а именно в вопросах о работе. Неработающим респондентам было предложено ответить на все вопросы о работе, и при этом им приходилось отыскивать нужную им позицию я не работаю в конце меню ответов на вопросы. Этим мы хотели дать образец поведения при заполнении анкеты, согласно которому респондент абсолютно во всех вопросах анкеты сможет найти свой вариант ответа.

При анализе данных мы делали перерасчет с учетом тех, кто ответил отрицательно на первый вопрос о физическом насилии, но проговорился при ответах на последующие вопросы. В результате такого перерасчета доля респондентов, признавших, что в их семьях муж ударил жену хотя бы один раз, повысилась на 8 % среди женщин и на 11 % среди мужчин.

Основными целями организации работ было обеспечение следующих условий:

- нейтральность при подборе респондентов,

- доверительная, безопасная психологическая атмосфера и комфортные условия для заполнения анкеты,

- обеспечение уверенности респондента в анонимности опроса.

Все это должно было повысить степень искренности при заполнении анкет.

Время проведения опроса в каждом из регионов было ограничено 3 – 4 днями. Задания по выборке и инструкции по порядку проведения работ мы высылали в регионы заблаговременно и при этом информацию о теме исследования давали только в самом общем виде. Московские представители привозили анкеты непосредственно к началу работ. Таким образом, ни рекрутеры, ни согласившиеся на участие в опросе респонденты не знали о том, что основной темой исследования будет насилие в семье. К приезду московского представителя местные социологи уже имели договоренности с будущими респондентами, был составлен график работ в разных населенных пунктах. Аналогично практике сбора респондентов на фокус-группы, подобранных по квотам респондентов в назначенное время приглашали для опроса по теме «Проблемы российской семьи» (такое же название имела анкета). Сам по себе трудный процесс подбора по квотам (который становился известным окружению рекрутера, особенно в селах и в малых городах) создавал у будущих участников опроса дополнительное ощущение того, что их пригласили участвовать в исследовании согласно каким-то статистическим требованиям,а недля того, чтобы выведать у них сугубо персональную информацию. Опрос проводился в помещениях нейтральных учреждений образования и культуры (аудитории, классы, сельские библиотеки, клубы, дома культуры и пр.), где после инструктажа и при консультировании анкетеров респонденты самостоятельно заполняли анкеты. На каждую сессию приглашалось в среднем 15 – 25 человек, преимущественно одного пола. Такая форма опроса была разработана для того, чтобы создать у респондента впечатление массовости процесса и придать уверенность в том, что исследование носит действительно анонимный характер.

Обобщение нашего опыта по выявлению масштабов супружеского насилия схематически показано в таблице.

Проблемы	Предпринятые меры	Результаты	Проблемы, которые не удалось разрешить, и возможные способы их разрешения
Сложность изучения насилия и его различных видов как системы поведения	Чувствительность анкеты: каждый вид насилия измерялся через подробное описание их проявлений	Собраны данные о широком спектре повседневных насильственных практик, относящихся к 4-м видам насилия.   Получена возможность выявить разные степени насилия и их распространенность и при описании и презентации результатов использовать различные показатели – от наиболее обобщенных до самых подробных. Например, в физическом насилии при описании и презентации данных мы выделяли следующие уровни: - угроза физической расправой и/или применение силы[1]  (56 %), -  применение силы, но не только избиение, но и другие способы воздействия  (50 %), - муж ударил хотя бы один раз  (41 %), - жестокие и/или регулярные избиения (18 %), - избиения не реже одного раза в месяц (3 %).	По-видимому, не по всем видам насилия мы учли все возможные проявления. В значительной степени это было вызвано тем, что объем анкеты все-таки не может быть безграничным. Возможно, что имеет смысл в дальнейшем детализировать исследования по семейному насилию, делая отдельные опросы по разным видам насилия
Несовпадение представлений респондентов о том, что можно назвать «насилием»	При измерении практик насилия не употреблялся термин насилие	Мы смогли получить данные о насилии в семьях тех респондентов, которые не считают, что подвергаются насилию или что практикуют его.
Нежелание респондентов откровенно отвечать на вопросы о насилии	Композиция анкеты: постепенное движение от нейтральных, относящихся к  каждодневной жизни и заботам, вопросов к основным. Множество непрямых описательных вопросов о насилии, часть из которых были замаскированы под нейтральные.   Отказ от фильтров, зондаж, скошенные шкалы, формулировки: барьеры к уходам от ответов, лжи, дополнительные возможности для искренности, проговорок   Организация полевых работ: создание у респондентов чувства безопасности и уверенности в анонимности опроса	Менее 3 % респондентов отказалось отвечать на вопросы, относящиеся к прямому физическому насилию (фактам избиений). При перерасчете данных с учетом тех, кто ответил отрицательно на первый вопрос о физическом насилии, но проговорился при ответах на последующие вопросы, доля респондентов, признавших, что в их семьях муж ударил жену хотя бы один раз, повысилась на 8 % среди женщин и на 11 % среди мужчин. При ответе на дополнительную анкету («Анкета об анкете», которую мы просили заполнить всех опрошенных, 60 % респондентов сказали, что им удалось ответить на все вопросы основной анкеты совершенно искренне. Зафиксированы более высокие, чем в прежних исследованиях, масштабы насилия.	Данные по мужскому массиву о насилии, практикуемом мужьями,  по сравнению с данными женского массива, показывают явно заниженный уровень насилия.                                   40 % респондентов признались в том, что им не удалось ответить искренне на все вопросы

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1.Горшкова, И. Д., Шурыгина И. И. Насилие над женами в современных российских семьях / И. Д. Горшкова, И. И. Шурыгина. – М.:МАКС Пресс, 2003.

2.Клецина, А. А. Социологический анализ сексуальных домогательств на работе (на примере Санкт-Петербурга) / А. А. Клецина. – СПб.: Труды СПб филиала Института социологии РАН,