2.4.4. Методика использования следователем рефлексии

 

Каждый добрый, заботливый, порядочный человек, не ску­пящийся на простое человеческое тепло, принимает участие в психическом оздоровлении жизни общества.

А. Маслоу

 

Рефлексия как метод рассчитана на эффект интеллектуальной инициативы, интеллектуального уп­равления мыследеятельностью партнера. Рефлексия как процесс вторгается в аргументацию позиции партнера, меняет приоритет, направления и средства коммуника­тивного взаимодействия.

Рефлексия является процессом самопознания и осознания того, как рефлексирующий индивид – следователь – воспринимается участником следственного действия.

Технология применения метода рефлек­сии состоит в том, что следователь как бы встает на позицию участника следственного действия и с этих позиций рассматривает самого себя, весь процесс общения, анали­зирует прошлое и прогнозирует перспективу развития следственного действия.    

Следует заметить, что участник следственного дей­ствия весьма продуктивно рефлексирует следователя. Поэтому последний должен обладать более высоким рангом рефлексии, позволяющим глубже и шире осоз­навать эмоциональные и интеллектуальные процессы партнера.

Следователь (по А.Р. Ратинову) должен обладать развитым воображением, которое позволяет постигнуть и охватить весь процесс внутренней жизни партнеров по общению. Динамика этого внутреннего процесса со­держит в себе ход, становление и итог размышления, его доводы, аргументы, мотивы и переживаемые чув­ства. Чтобы успешно, разумно и правомерно воздей­ствовать на людей, нужно знать и учитывать сложные психологические закономерности, определяющие пози­ции участников процесса и, в первую очередь, того, кто явно или незримо противостоит следователю^[1].

Рефлексивная способность следователя – пони­мать внутренний мир людей – зависит от ряда факто­ров: степени развития воображения, профессионально­го и жизненного опыта, умения диагностировать допрашиваемого по выражению лица, различным реакциям на используемую в процессе допроса криминали­стическую информацию. Преимущества следователя в рефлексивных рассуждениях позволяют не только пони­мать и предвидеть деятельность участника следствия, но и иными законными средствами влиять на процессы и результаты принимаемых решений.

Следственная рефлексия не является рефлексией собственно следователя. Следователь вынужден вклю­чать в рефлексивный анализ отражение позиций свое­го тактического партнера, поэтому природу рефлексии можно считать аналитико-синтетической. С одной стороны, следователь анализирует свою позицию, мыслен­но «пробегает» с ней от начала до конца следствен­ного действия, примечая ориентиры, промежуточные цели, с другой стороны, следователь синтезирует свои аналитические действия с вероятными результатами аналогичных процессов, которые формируются такти­ческим партнером.

Позиция партнера должна постоянно вплетаться в ход рассуждений следователя и вынуждает его мыс­лить за двоих: за себя и партнера.

В структуре коммуникативного процесса психоло­гии выделяют следующие элементы (они в полной мере относятся и к процессам общения следователя с такти­ческими партнерами).

1. Коммуникатор – субъект, передающий инфор­мацию.

2. Коммуникант – субъект, принимающий инфор­мацию и интерпретирующий ее.

3. Коммуникативное поле – ситуация в целом, в которой может быть передана информация.

4. Собственно информация о коммуникативном поле.

5. Каналы коммуникации – средства передачи информации^[2].

Названные элементы коммуникативного процесса следователь имеет возможность увидеть, услышать и подвергнуть их рефлексивному анализу.

Построенное на рефлексии расследование отлича­ется максимальной индивидуализацией средств взаимо­действия следователя и участников уголовного процесса с учетом индивидуальной динамической структуры каж­дого участника следственного действия.

Обратная связь в системе отрефлексированного расследования обладает следующими характеристиками:

а) обязательность возникновения обратной связи в профессиональных коммуникациях следователя;

б) способность быть каналом приема – передачи – обмена информацией, идеями, интересами, Настро­ениями, чувствами, установками, имеющими про­граммируемую следователем направленность;

в) способность выполнять функции оперативного контроля за деятельностью участников следствен­ного действия, самоконтроля за успешностью про­граммированного действия.

По линии обратной связи следователь может про­изводить учет возможных типичных ошибок, их ана­лиз. Это позволяет заранее выявить типичную ошибку, а также своевременно обнаружить ситуацию, содер­жащую сигналы о возможности допущения ошибки следователем. В связи с этим уместно отметить, что следственная рефлексия может отражать систему представлений о месте следственной ошибки в струк­туре следственного действия и типовых путях ее ис­ключения или преодоления.

Если бы рефлексия следователя была предельно глубокой и обширной, то все действия его в процессе следственных ситуаций выполнялись бы безупречно.

Структура рефлексивного рассуждения может со­стоять из восьми элементов^[3], каждый из которых дол­жен представляться и оцениваться следователем. Осо­бенно наглядно это видно на примере рефлексирования следователем допрашиваемого.

1. Следователь, как он есть на самом деле.

2. Следователь, как он видит себя сам.

3. Следователь, каким он видится допрашиваемому.

4. Следователь, каким он видит себя глазами допрашиваемого.

5. Допрашиваемый, как он есть на самом деле.

6. Допрашиваемый, каким он видит себя сам.

7. Допрашиваемый, каким он видится следователю.

8. Допрашиваемый, каким он видит себя глазами следователя.

Рефлексия характеризуется рядом признаков: «глу­биной, обширностью, сложностью, мощностью, истин­ностью»^[4]. Среди названных признаков центральное ме­сто занимает глубина, степень проникновения в личность партнера, в нашем случае – допрашиваемого. Глубина рефлексии характеризуется рангом.

Целесообразно материал о рангах рефлексии про­иллюстрировать рисунком и комментарием.

 

 

 

 

Рис.1

 

Рефлексия первого ранга – это, во-первых, от­ражение следователем самого себя внеположенно, са­моанализ собственных интеллектуальных процессов и эмоциональных состояний. Во-вторых, это отображение себя партнером по общению по каналам обратной связи. Следователь «погружается» в своего партнера, встает на его позиции, примеряет на себя его маску, пытается ис­пытать его эмоциональное состояние, а затем с учетом всего этого смотрит на себя (следователя) и ситуацию, которая также становится предметом оценки.

Следователь имеет возможность изучить «Я-концепцию» участника следственного действия. В специальной литературе «Я-концепция» представляется как совокупность представлений человека о себе самом, на основе которых человек строит свои отношения с други­ми людьми. «Я-концепция» определяет позицию челове­ка в системе отношений следственной ситуации. «Я-кон­цепция» становится призмой, через которую происходит весь сложный процесс объективного отражения объек­тивного мира. Если правильно интерпретировать основ­ные слагаемые «Я-концепции», то «прочтение» мотивов и реальной деятельности анализируемой личности зна­чительно облегчается и дает массу новых возможностей для формирования серии приемов и методов работы с этим человеком.

«Я-концепция» личности участника следственного действия должна стать предметом рефлексивного ис­следования следователя, чтобы понять, как данный че­ловек видит себя, представляет свои достоинства и не­достатки. Именно «Я-концепция» будет определять режим и динамику отношений данного человека со сле­дователем.

Но «Я-концепция» участника следственного дей­ствия находится в динамике. Когда человек убежден, что следователь не сможет доказать его вину, он дер­жится самоуверенно, «Я-концепция» с повышенной са­мооценкой определяет такую необоснованную уве­ренность в себе.

Когда следователь уличил подозреваемого в со­вершении преступления, то «Я-концепция» этого чело­века резко изменяется. Он рассматривает перспективу жизни только в пессимистическом аспекте и т.д. Это определяет и повышенную сопротивляемость при про­изводстве следственных действий. Возможность поте­ри свободы, изменение социального статуса, как пра­вило, мобилизуют подозреваемого, обвиняемого на активное противодействие следователю, вновь изменяя «Я-концепцию» данного индивида.

Рефлексия второго ранга может выглядеть сле­дующим образом:

1. Самоанализ следователя, т.е. анализ внешних форм поведения, мыслей, чувств с позиций самого сле­дователя (следователь, как он видит себя сам).

2.  Анализ процессов отображения следователя глаза­ми участника следственного действия по каналам обратной связи (следователь глазами партнера).

3. Анализ процессов взаимоотражения следователя и участника следственного действия с позиций нейтрального лица с учетом точек зрения самого следователя и его партнера.

Аналогично может отражать ситуацию и участник следственного действия. Это вызывает необходимость углубить ранг рефлексии.

Рефлексия третьего ранга характеризуется тем, что следователь и участник следственного действия рефлексируют друг друга на уровне второго ранга и находятся примерно в равноинформированных состоя­ниях. В этих условиях следователь должен настолько  «погрузиться» в интеллектуальные и эмоциональные процессы своего партнера, чтобы в каждое мгновение общения принимать информацию и давать ей верную оценку. Для этого в пирамиде рефлексирующих участ­ников следователь должен занять оба места, чтобы контролировать ситуацию с учетом всех своих позиций и позиций партнера.

Механизм и содержание рефлексивных процессов можно иллюстрировать и следующим образом:

 

Рис. 2

 

Чтобы придать этой оценке некоторую объектив­ность, следует всю систему взаимоотражений и взаи­мооценок рассмотреть с позиций третьего, объективно­го лица, например, судьи, который будет рассматривать дело.

Рефлексия выполняет роль фильтра при отборе и накоплении тактически значимой информации, одновре­менно корректируя многовариантную тактическую про­грамму следственного действия. Рефлексируя участни­ка следственного действия, следователь имеет возможность предотвратить ситуации, создающие чрез­вычайно конфликтный режим общения. Вместе с тем следователь накапливает положительные стереотипы, речевые обороты, неречевые реакции, которые в про­цессах реального общения облегчают работу.

Многоуровневую рефлексивную модель тактики Л.Я. Драпкин характеризует как «неоднократный, син­хронный, многошаговый учет взаимных действий сто­рон, обоснованное принятие итогового решения и ла­тентное управление поведением субъекта взаимо-действия»^[5].

Рефлексия постоянно умножает процесс приема информации. Следственная ситуация динамично под­вергается многоплановому анализу в различных ракур­сах. Это позволяет следователю своевременно форму­лировать новые вопросы, предвидеть конфликтные ситуации и рационально их разрешать, своевременно нейтрализовать тактические ошибки и упущения. Все это в комплексе повышает тактический потенциал след­ственного действия.

Обширность рефлексии характеризуется способ­ностью следователя одновременно проникать во внутренний мир сразу нескольких людей, например, участ­ников очной ставки. Обширность рефлексии позволяет контролировать ход рассуждений и эмоциональное со­стояние нескольких партнеров, что расширяет возмож­ности следственных действий нескольких лиц (напри­мер, в ходе обыска).

Сложность рефлексии определяется наличием альтернатив в рассуждениях, а также длиной этих рас­суждений. Она зависит от прогностических способнос­тей следователя, от того, насколько далеко и детально он видит перспективу отношений со своими партнерами^ по следственному действию. Сложность рефлексии – это своеобразная разрешающая способность рефлексирующего следователя.

Истинность рефлексии определяется соответстви­ем рассуждений следователя о мыслях и чувствах доп­рашиваемого его реальным мыслям и чувствам.

Спосрбность к рефлексированию позиции допра­шиваемого следователь может развивать, совершен­ствовать. Кроме более эффективного результата сле­дователь может получать при этом определенное профессиональное удовлетворение от успешно выпол­ненного следственного действия.

Рефлексия обладает еще одним очень важным ка­чеством. Посредством рефлексивных рассуждений сле­дователь многократно и разнопланово просматривает, продумывает, переживает позицию допрашиваемого, соотносит ее с оптимальными тактическими приемами и операциями. Вместе с тем, эта многократность стано­вится каналом передачи информации долговременной памяти следователя, где накапливается и трансформи­руется система типовых моделей работы в различных сложных следственных ситуациях. Рефлексия выполня­ет роль фильтра, распредмечивая собственную деятельность следователя и отбирая все самое лучшее и перс­пективное для будущей следственной работы.

Следователь как бы накапливает положительные стереотипы, которые в нужное время всплывают в его памяти и облегчают работу в сложных, экстремальных условиях. Их сочетание позволяет творчески использо­вать различные ситуации, учитывая действия допраши­ваемого и его индивидуальные особенности, оптимизи­ровать процесс формирования психологического контакта.

Рефлексию можно рассматривать как эффектив­ный инструмент совершенствования мышления и стиля деятельности. Она раскрывает потенциал таких следственных действий, как допрос, очная ставка, про­верка показаний, обыск, опознание, т.е. тех мероприя­тий, где следователь постоянно находится в процессах профессионального межличностного общения.

Использование рефлексии при формировании психологического контакта может значительно повы­сить эффективность отдельного следственного дей­ствия и результаты расследования преступления в це­лом.

Рефлексируя своих партнеров, следователь углуб­ляет навыки самой рефлексивной деятельности. «Реф­лексия типа «мысль о мысли» заменяется рефлексией типа «умение уметь», в ходе которой имитируется реаль­ная рефлексирующая деятельность в своеобразной иг­ровой форме»^[6].

Рефлексия характеризуется направленностью на самого себя, на внутренний мир участника следствен­ной ситуации, на контроль за собственными действиями и мыслями. Это позволяет считать рефлексию эф­фективным инструментом формирования профессио­нального мышления и стиля деятельности.

Переосмысление собственных стереотипов через призму профессиональной ситуации связано с самораз­витием и самоизменением следователя. При подготовке и разрешении проблемных ситуаций следователь моби­лизует все свои ресурсы и раскрывается самым неожи­данным образом в процессе выполнения своих функций.

В сложных ситуациях личность следователя разви­вается в трех направлениях: консервативное развитие, поступательное развитие и интенсивно-творческое са­моразвитие. Важно подчеркнуть, что проблемно-конф­ликтные ситуации выступают необходимой предпосыл­кой развертывания творческого процесса. Другим его условием наряду с общением является адекватный реф­лексивный способ осуществления «я», требующий от человека «выхода за пределы себя», а следовательно, мобилизации и преобразования как его личностных, так и интеллектуальных ресурсов^[7].

Мир рефлексии обеспечивает формирование доми­нанты в сознании следователя. Благодаря этому целе­направленно накапливается, перерабатывается инфор­мация,   которая   многократно   и   многопланово просматривается ее носителем – следователем. В ре­зультате эта информация надолго запоминается и «вы­дается» ее владельцу тогда, когда этого требует ситуа­ция реальной профессиональной деятельности.

Рефлексия является механизмом перевода в долговременную память профессионально важной ин­формации и динамических стереотипов, но отбор этой информации происходит не бессистемно. Рефлексия выполняет и роль фильтра, распредмечивая игровую деятельность, отбирая все самое значимое, проблемное и перспективное для профессиональной деятельности.

Продолжая мысль о неизбежности рефлексии в следственной практике, можно утверждать, что следо­ватель постоянно находится в состоянии рефлексивно­го внутреннего диалога даже тогда, когда перед ним нет реального партнера, хотя в следственной жизни вероятный партнер – подозреваемый (обвиняемый) – постоянно незримо присутствует при всем, что состав­ляет процесс следствия.

Будущий обвиняемый – это образ, который стро­ится следователем на протяжении всего процесса расследования по делу; день ото дня он становится все отчетливее и понятнее. Он все строже, как старый зна­комый, смотрит через плечо следователя и думает: «Вот это мне придется принять как доказательство, а вот это я «развалю» еще при первой встрече со следователем, а это «обрушу» на состав суда, чтобы все увидели не­компетентность моего следователя». Можно отрефлексировать и другой, бесконфликтный вариант, связан­ный с осознанием безнадежности тактического сопротивления следователю, тем более, если возмож­ный обвиняемый успеет и сумеет правильно оценить высокие рефлексивные способности следователя.

А если обвиняемого нет в сознании следователя, преступление не раскрыто и сведений о личности предполагаемого преступника нет? В этом случае мож­но использовать качества типового преступника по дан­ной категории преступлений применительно к местнос­ти совершенного преступления. В этом случае следователь также имеет некоторую возможность реф­лексивно адаптироваться к личности, которая, возмож­но, завтра появится под конвоем в следственном ка­бинете.

Суммируя сказанное о рефлексии, можно построить в ряд ее характерные черты. Итак, рефлексия:

• неизбежно сопровождает весь процесс след­ствия с той разницей, что в одних случаях она управляема и произвольна, а в других – неуп­равляема и незаметна для ее потенциального но­сителя, например, малограмотного свидетеля;
• упрощает процесс профессионального общения, так как позволяет мыслить за партнера, удваи­вая сумму получаемой информации (своя инфор­мация плюс информация партнера, полученная по каналам обратной связи);
• усложняет процесс расследования, потому что ставит перед следователем ряд проблем, при­внесенных в следствие партнерами следователя, вынуждает следователя суммировать, соотно­сить свои мысли и позиции с позициями своих реальных или возможных партнеров;
• вносит в процесс расследования элемент состязательности: кто кого переиграет в такти­ческих многоходовых размышлениях за себя и своего тактического партнера;
• ставит перед следователем задачи, свидетель­ствующие об осознании им характера и значе­ния текущей и перспективных следственных си­туаций. Кто не осознает значение ситуации, тому нет необходимости усложнять свою жизнь ре­шением проблем;
• побуждает следователя искать пути и формы тактической активности; если следователь хочет лидировать в рефлексивном процессе, он дол­жен «загружать» своего партнера таким числом вопросов, чтобы, например, у допрашиваемого было меньше возможностей для встречного рефлексирования позиции следователя. Представляется, что следователь должен постоянно оставаться загадкой для участников уголовного процесса, именно это обстоятельство позволяет надеяться на нерасшифрованность и результа­тивность предстоящего следственного действия;
• предоставляет следователю возможность орга­низации многовариантного поведения в услови­ях конкурентных отношений с участниками след­ственного действия, так как позиция каждого партнера может быть заранее отрефлексирована и учтена;
• обеспечивает следователя средствами психо­логической защиты, так как дает предвидение реакций партнеров;
• нейтрализует негативное воздействие психоло­гических барьеров как субъективно непреодо­лимых препятствий, так как их основания рацио­нально расшифровываются и теряют качества психологических барьеров;
• раскрывает возможности для оптимального формирования психологического контакта с участниками уголовного процесса, так как фор­мируется платформа согласия (консонанса) с ли­цом, потенциально готовым к конфликтной фор­ме взаимодействия;
• способствует организации саморегуляции эмо­циональных состояний следователя, что, в ко­нечном счете, предотвращает процессы профес­сиональной деформации и способствует сохра­нению психического и физического здоровья следователя.

Рефлексия имеет разные «лица»: рефлексивная критика, рефлексивный Спор, рефлексивный конфликт, рефлексивное согласие или одобрение, рефлексивное самодовольство и т.д.

Носителем и потребителем всех этих форм рефлек­сивного самопознания является следователь, прокурор, су­дья, адвокат или иные лица, которые принимают рефлек­сивную игру как осознанную необходимость повысить потенциал собственных профессиональных возможностей.

Рефлексию сопровождает внутренний диалог сле­дователя. Внутренний диалог следователя с вообража­емым партнером, с одной стороны, фиксирует в сло­весном выражении итог рассуждений следователя, с другой – внутренняя речь следователя предполагает со­ответствующий ответ партнера по следственному дей­ствию. Внутренний диалог в такой ситуации может пе­рейти во внешний диалог с воображаемым партнером. Что это дает?

Во-первых, следователь вслушивается в речевые конструкции, интонации собственной речи, ищет опти­мальные средства выражений для достижения такти­ческих задач. Во-вторых, имитируя речь партнера, сле­дователь имеет возможность глубже понять смысл возможных высказываний участника следственного действия, суть его реакции. Все это в сумме позволяет установить не только то, что и как мог сказать партнер в реальном следственном действии, но и определить, что он хотел скрыть.

Имитируемая речь партнера по следственному дей­ствию может вызвать различные непредвиденные ассо­циации, ценные для расследования тактически значи­мые реплики, что соответствует идее многовариантного программирования общения с участником следственно­го действия.

Рефлексивный анализ в упрощенной форме может иметь следующий вид (модель).

1. Кто процессуальный партнер? (Процессуаль­ное положение, его типовая социальная характеристи­ка, реальное ближайшее окружение);

• компетентность и доминантная позиция относи­тельно обстоятельств расследуемого дела, сте­пень возможной информированности;
• гипотетическая структура «Я-концепции».

2. Что он желает достичь в процессе предсто­ящего общения?

• установка на достижение главной и второсте­пенных целей (построить дерево целей партне­ра, выделить главную и второстепенные цели, определить его позицию);
• система обороны партнера, чем в плане аргументации он будет защищаться, с какой ин­тенсивностью (определить диапазон и средства защиты во времени и пространстве);
• мотивы защиты и «нападения».

3. Возможные реакции партнера:

• кооперативные реакции бесконфликтного харак­тера (приемы оказания помощи партнеру при вос­произведении материала по ассоциациям и т.д.);
• конфликтные реакции (в диапазоне от скрытого конфликта до аффектированных проявлений и соответствующие им реакции следователя).

4. Что волнует партнера?

• перспектива разоблачения и возможного наказания (поэтому уместно побуждать эту тему в сознании партнера, возвращать его к теме расследования, «идти» за переживаниями партнера и наблюдать за реакциями);
• страх – самое сильное переживание,которое может испытывать партнер следователя,страх можно усилить или ослабить. Развитиемэтого процесса можно при определенных навыках и обстоятельствах управлять;

Носителем и потребителемвсех этих форм рефлек­сивного самопознания является следователь, прокурор, су­дья, адвокат или иные лица, которые принимают рефлек­сивную игру как осознанную необходимость повысить потенциал собственных профессиональных возможностей.

Рефлексию сопровождает внутренний диалог сле­дователя. Внутренний диалог следователя с вообража­емым партнером, с одной стороны, фиксирует в сло­весном выражении итог рассуждений следователя, с другой – внутренняя речь следователя предполагает со­ответствующий ответ партнера по следственному дей­ствию. Внутренний диалог в такой ситуации может пе­рейти во внешний диалог с воображаемым партнером. Что это дает?

Во-первых, следователь вслушивается в речевые конструкции, интонации собственной речи, ищет опти­мальные средства выражений для достижения такти­ческих задач. Во-вторых, имитируя речь партнера, сле­дователь имеет возможность глубже понять смысл возможных высказываний участника следственного действия, суть его реакции. Все это в сумме позволяет установить не только то, что и как мог сказать партнер в реальном следственном действии, но и определить, что он хотел скрыть.

Имитируемая речь партнера по следственному дей­ствию может вызвать различные непредвиденные ассо­циации, ценные для расследования тактически значи­мые реплики, что соответствует идее многовариантного программирования общения с участником следственно­го действия.

Рефлексивный анализ в упрощенной форме может иметь следующий вид (модель).

1. Кто процессуальный партнер? (Процессуаль­ное положение, его типовая социальная характеристи­ка, реальное ближайшее окружение);

• компетентность и доминантная позиция относи­тельно обстоятельств расследуемого дела, сте­пень возможной информированности;
• гипотетическая структура «Я-концепции».

2. Что он желает достичь в процессе предсто­ящего общения?

• установка на достижение главной и второсте­пенных целей (построить дерево целей партне­ра, выделить главную и второстепенные цели, определить его позицию);
• система обороны партнера, чем в плане аргументации он будет защищаться, с какой ин­тенсивностью (определить диапазон и средства защиты во времени и пространстве);
• мотивы защиты и «нападения».

3. Возможные реакции партнера:

• кооперативные реакции бесконфликтного харак­тера (приемы оказания помощи партнеру при вос­произведении материала по ассоциациям и т.д.);
• конфликтные реакции (в диапазоне от скрытого конфликта до аффектированных проявлений и соответствующие им реакции следователя).

4. Что волнует партнера?

• перспектива разоблачения и возможного нака­зания (поэтому уместно побуждать эту тему в сознании партнера, возвращать его к теме рас­следования, «идти» за переживаниями партнера и наблюдать за реакциями);
• страх – самое сильное переживание, которое может испытывать партнер следователя, страх можно усилить или ослабить. Развитием этого процесса можно при определенных навыках и обстоятельствах управлять;
• перспектива утраты социальных привилегии и грядущих состояний должностных и личностных (для людей, уже искушенных властью, деньга­ми, привилегиями); эта перспектива заглушает иные потери;
• состояние членов семьи своей и других, значи­мых для него (например, потерпевшего);
• неопределенность, вызывающая неадекватные реакции, доходящие в своем развитии до аф­фекта (партнер не знает, насколько глубоко сле­дователь проник в сущность расследуемого дела, при этом он склонен преувеличивать опас­ность развития процесса. При правильной рас­становке тактических средств можно вызвать программируемые (управляемые) реакции: размаскировка тайника, проговорки, аффекти­рованные речевые реакции, неадекватные дей­ствия, необоснованные инсценировки, дающие позитивный эффект). Главное – найти домини­рующий мотив партнера, затем скрупулезно ис­следовать его, концентрировать возбуждение партнера до разрушения рациональных процес­сов. Или, напротив, ослабляя концентрацию возбуждения, релаксируя состояние до потреб­ности в исповеди.

5. Что следователь должен спросить у партнера?

• использовать типовые модели допросов и иных следственных действий (отобрать вопросы, пе­реформировать, определить последователь­ность, сбалансировать травмирующее и психо­терапевтическое воздействие вопросов);
• определить главные объекты беседы, чтобы под различными углами возвращаться к ним, откры­вая стороны непознанной ситуации.

6. Что следователь должен сообщить партнеру?

• материал для усиления борьбы мотивов;
• информацию для рефлексивного управления реакциями партнера;
• информацию для преувеличения или преумень­шения впечатления об информированности сле­дователя;
• аргументы для формирования внутренней защи­ты партнера или, напротив, для разрушения его защиты.

7. Возможные речевые и неречевые реакции партнера:

• добровольное, добросовестное и правдивое изложение обстоятельств;
• вынужденное ситуацией изложение информа­ции с желанием скрыть смысл, содержание от­дельных элементов;
• отказ от дачи показаний, выход из контакта;
• открытый конфликт с элементами активного противодействия;
• скрытый конфликт, направленный на введение следователя в заблуждение;
• иные формы речевой деятельности. Каждый вид деятельности сопровождается информацион­ными блоками, соответствующими по содержа­нию позиции партнера и реакциям следователя.

Как только следователь покидает путь рефлексив­ного сознания и рефлексивного соразмышления, он вступает в лабиринт бесплодного умствования, сорев­нования, подражания и конфликта. В этот трагический для следствия момент следователь может ступить на тропу ошибок и добровольных заблуждений.