4.7.2. Криминалистическая ситуация

 

Тщательно изучая реакции мозга, мы забываем, что за пределами фокуса сознания остается огромный багаж, кото­рый можно назвать памятью мозга. Этот багаж накапли­вается в течение всей жизни и оказывается поразительно стойким...

П.К. Анохин

 

Подсознание следователя – это память его моз­га, спрессованный жизненный и профессиональный опыт, основа интуитивного озарения при неожиданном решении по раскрытию преступления,

Проблеме интуиции уделяли значительное внима­ние в своих работах Р.С. Белкин, В.Л. Васильев, Ф.В. Глазырин, Н.Л. Гранат, Л.Я. Драпкин, А.В. Дулов, В.Е. Ко­новалова, A.M. Ларин, А.Р. Ратинов, Н.А. Селиванов и другие криминалисты, признавая возможность исполь­зования интуиции в следственной практике.

Подсознательное мышление эвристично, так как процессы подсознательных решений основаны на мно­гократном, многовариантном доминировании опреде­ленной мысли, которая проходит «лабиринты» подсоз­нания так, что их носитель (следователь) не замечает когда, в связи с чем происходит озарение (инсайт) и неожиданно приходит желанное решение.

Подсознательное мышление вероятностно, оно подбирает и переводит в сознание главным образом комбинации, имеющие большую вероятность быть ис­тинными.

Существенную роль играют сравнения с данными прошлого сознательного и подсознательного опыта. Именно существование подсознательного восприятия и мышления одновременно с сознательным обусловило то, что прошлый опыт человека намного богаче и разно­образнее того, что он приобрел сознательно: отсюда нео­жиданность для человека многих собственных мыслей^[1].

Среди множества определений интуиции самое ко­роткое принадлежит А.Р. Ратинову, который писал:

«Интуиция – неосознанное постижение отдельных по­ложений, которое не выведено логическим путем»^[2]. Ин­туиция (по Я. Пешаку) – это основанная на опыте спо­собность человеческого сознания среди массы хаотически нагроможденных фактических сведений на определенной ступени как бы внезапно, непосредст­венно найти правильное решение отдельных вопросов, постичь истину.

Опасность интуиции возникает не тогда, когда к ней прислушиваются, отводя ей правильное место в мысли­тельном процессе, а когда интуитивную догадку, без дальнейшей рассудочной, логической обработки, без дальнейшего сопоставления с установленными факта­ми, доказательствами кладут в основу определения на­правления расследования^[3].

Тем более, что интуитивное решение можно раз­вернуть в логическое, используя итоговый результат, по­лученный интуитивным путем. Затем эта интуитивно-ло­гическая конструкция проверяется следственным путем, так что интуиция может обрести право на официальное признание как метод следственной работы. Практичес­кое использование интуиции в поисках решений при выходе из тупиковой следственной ситуации сопровож­дается всем комплексом эвристических приемов, опи­санных ранее.

Поэтому следственную интуицию молено опре­делить как эвристическую игру с собственным под­сознанием. Практически это выглядит как постановка перед подсознанием сложных задач, формулирование ориентиров, концентрация информации, создание усло­вий для инкубации идей и озарений. Следователь обра­щается к подсознанию как к своему союзнику, как к советчику, помощнику, обладающему повышенным по­тенциалом в решении сложных следственных задач.

Особо следует рассмотреть признаки механизма интуиции. Неосознанность мыслительного процесса при­нято считать основным существенным признаком интуи­ции, отличающим ее от процессов логических, дискуссивных (рассудочных), которые по своему характеру являются осознанными.

Говоря о неосознанности интуитивного акта, мы имеем в виду не сам его механизм, а объективные ори­ентиры, признаки проблемной ситуации, которые на­правляют поиск решения^[4].

Мыслительный процесс – это не только совокуп­ность развернутых умозаключений. Зачастую он проте­кает неуловимо, наряду с полными логическими форма­ми, которые принимаются в сокращенном виде, а иные вовсе выпадают, опускаются, как давно известные, про­веренные опытом, доказанные практикой или установ­ленные какой-либо отраслью знания.

В результате полученный вывод представляется чистой, ничем не обусловленной догадкой. Фактически же он был подготовлен предыдущим мыслительным процессом, в ходе которого актуализировались нужные знания, а если решение наступает с первого шага, то значит необходимые знания актуализировались немедленно, благодаря тому, что готовность опыта и знаний у человека высока^[5].

Подготовленность механизма интуиции состоит в синтетическом объединении целого ряда информатив­ных признаков в комплексные ориентиры поиска. Каж­дый из этих признаков, взятый в отдельности, недоста­точен для использования его в качестве логического основания. Требуется объединение этих признаков, при­чем между ними нет непосредственных логических пе­реходов.

В таком одновременном учете различной по соста­ву, логически не связанной информации и заключается коренное отличие интуитивных процессов от дискурсив­ных, поскольку в последних в одном мыслительном акте (в логическом шаге) может учитываться только какая-то одна определенная модификация признака задачи.

Интуиция всегда опирается на совокупность ориен­тиров поиска, но осознаются лишь некоторые из них и их взаимосвязь большей частью остается скрытой от сознания решающего^[6].

Кульминацией интуитивного процесса является инсайт (озарение). Он складывается из ряда моментов:

• следователь осознает, что он нашел решение, обеспечивающее выход из следственного тупика;

• это решение приходит неожиданно (неожидан­ность интуитивного решения Пуанкаре сравни­вал с молнией среди бесконечно долгой ночи...);

• найденное решение сопровождается чувством уверенности в том, что оно верно, что это имен­но то решение, которое мучительно искал сле­дователь;

• интуитивно найденное решение, как правило, гармонично, оригинально, изящно (это обстоя­тельство подтверждают следователи и предста­вители других творческих профессий);

• в интуитивно найденном решении можно обна­ружить и средства его реализации (т.е. перспек­тиву), а при желании и определенных навыках интуитивное решение можно подвергнуть логи­ческому анализу и развернуть в ретроспективу, т.е. предпринять попытку рассмотреть процесс поиска решения в направлении от результата к его истокам;

• интуитивное решение можно рационализировать логическими средствами, отчего процесс выхода из следственного тупика несомненно только выиграет.

Используя собственные способности, следователь может суммировать возможности сознания и подсозна­ния, которые влияют друг на друга. Размышлению со­путствует подсознательная робота, а при интенсивной сознательной деятельности «интенсифицируется» и под­сознание. «Выборка» информации из подсознания в сознание тоже требует тренировки.

Нередко подсознательные информационные про­цессы протекают особенно бурно как раз тогда, когда сознание подавлено от перегрузки или вообще выклю­чено, например, во сне^[7].

К сожалению, отсутствуют рекомендации о том, как практически можно использовать интуицию в следствен­ной практике. В этом плане определенный интерес пред­ставляет мнение психолога Джона Дьюи, изложенное в работе «Как мы мыслим» (1909 г.)^[8]. Постановку проблемы он считал важнейшим и первым шагом, а весь процесс ее решения – состоящим из определенных и последовательных логических шагов. Рекомендации Дьюи можно представить в виде этапов, которые могут быть использованы следователями.

Первый этап: обработка исходной информации и по­иск решения следственной задачи. По Дьюи: «Пос­ле долгой работы над интеллектуальной темой ум перестает функционировать с готовностью, «коле­са вертятся» в голове, но они не производят све­жего помола. Ум «сыт по горло». Последнее пред­полагает, что следователь, решающий проблему, не должен отвлекаться на иные вопросы и должен насытить ум информацией расследуемого дела и разрешаемой проблемы. Поэтому многофакторный анализ информации уместно производить перед сном, чтобы возложить дальнейшую работу над решением задачи на подсознательное мышление».

Второй этап: период инкубации, которую Дьюи считал фазой ритмичного процесса. В этот период мате­риал перегруппировывается сам, факты и принци­пы распределяются по своим местам, беспорядок превращается в упорядоченность и часто до такой степени, что проблема решается.

Третий этап: осознание решения проблемы после отды­ха. Неуловимый процесс инкубации привел к рож­дению решения и плана (если ум предварительно был сознательно пропитан материалом решаемой проблемы).

Представляется, что, «накормив ум досыта» исход­ной информацией и поставив проблему, следователь создает доминанту, т.е. «временно господствующую рефлекторную систему, которая суммирует и накапли­вает импульсы, текущие в центральную нервную систему, одновременно подавляя активность других цент­ров»^[9].

Опросы следователей подтверждают возможность практического использования рекомендаций Дьюи, тем более что при правильной обработке информации и постановке проблемы она может быть решена не толь­ко во сне, но и в бодрствующем состоянии как бы слу­чайно – как реакция на какое-либо слово, предмет, ситуацию, воспоминания и т.д. В последнем варианте положительную роль играют различные ассоциации по смежности, сходству, контрасту.

Именно ассоциации вызывают автоматизм, сокращенность, скрытность и выборку информации из под­сознания. Психологами установлено, что «течение при­ходящих в голову ассоциаций строго доминировано и что этот поток ассоциативно выплывающих слов может определяться либо познавательными, ситуационными или понятийными, либо аффективными процессами, иногда скрытыми влечениями или переживаниями»^[10].

Каждый эпизод, фрагмент следственной ситуации вызывает в сознании следователя сложную систему ас­социативных связей. Анализ одного элемента следствен­ной ситуации при благоприятных условиях может выз­вать определенные связи, знания о другом элементе.

Широко известна связь интуиции с эмоциональны­ми состояниями следователя. Чем выше эмоциональ­ное воздействие анализируемой информации на следо­вателя, тем интенсивнее и многообразнее приемы ее сознательной и неосознанной обработки. Целесообраз­но рационально регулировать эмоциональный режим анализа следственной ситуации, стремясь к тому, что­бы процесс анализа сопровождался положительными эмоциями.

 Зигмунд Фрейд в работе «Толкование сновиде­ний» (1913 г.) предпринял попытку выделения неосоз­наваемых человеком операций по интуитивной обра­ботке  информации.  Он  выделил  две  таких операции – конденсацию и смещение.

Конденсация – это «совмещение разнородных элементов в единый образ». Применительно к след­ственной практике – это построение вероятностной модели расследуемого преступления. Конденсация следователя состоит в том, что из имеющихся следов он извлекает информацию и постоянно строит образ-модель преступления. Эта процедура совмещения разнородных элементов обеспечивает нахождение для каждого элемента своего места в системе расследуе­мого события. В этом же направлении следователь может использовать ранее построенные типовые мо­дели преступлений. Таким образом, следуя идеям Фрейда, следует считать, что типовые модели преступ­лений могут стать основой конденсации признаков конкретного расследуемого преступления.

Смещение – операция интуитивной обработки информации, это «представление мыслей о значимых событиях и предметах посредством второстепенных эмоционально несущественных деталей, выявляющих скрытое, но личностно значимое для человека содер­жание этих событий» (по Фрейду).

Применительно к следствию эта операция может выразиться в преобразовании воспринятого с учетом личности следователя и его субъективного видения яв­лений, в «переводе» воспринимаемых признаков в другие значимые для следователя формы.

Не претендуя на оригинальность, эти две операции можно разделить на несколько приемов, которые могут облегчить подсознанию выборку нужной следователю информации.

Интуитивные процессы скрыты от сознания, неза­метны и неуправляемы. Инсайт (озарение) может посе­тить следователя в самое неожиданное время и в самом неподходящем для решения следственных проблем ме­сте. Однако все специалисты по интуиции склонны счи­тать, что способность интуитивно мыслить и находить решения можно развивать. Каждой профессии свой­ственны свои стимулирующие формы развития инту­иции, которые для следователя выглядят следую­щим образом:

1. Пристальное изучение тупиковой следственной си­туации с использованием всех эвристических мето­дов и концентрация всей полученной информации в виде вероятностной модели расследуемого события.

Проще говоря, целесообразно держать исследуе­мое явление в сознании, постоянно его «рассмат­ривая» с различных сторон в целях обнаружения ранее незамеченных черт.

В лучшем положении оказывается тот следователь, который на каждом этапе расследования способен представить в виде вероятностной модели конечный результат своей деятельности (модель расследуемого преступления, а также модель процесса рассмотрения дела судом). Это позволяет обнаружить связи, которые связывают установленные факты, подтвержденные до­казательствами.

«Неполнота анализа является одновременно как предпосылкой, так и одним из механизмов интуитивно­го познания.

Интуиция как бы имеет целью завершение не дове­денного до конца анализа. Предварительный анализ совершенно необходим, хотя и нередко приводит сразу к решению. Для решения проблемы индивиду нужны:

а) все элементы, т.е. проблемная ситуация в целом в ее хотя бы некоторых опосредованных связях с теми содержаниями, которые к ней примыкают;

б) хотя бы некоторые из искомых версий, обнару­жение которых возможно только при таком ана­лизе и которые обеспечивают возможность пе­рехода от одного этапа к другому;

в) некоторые из путей, не приводящих к решению, и ряд путей, продвигаясь по которым с опреде­ленной вероятностью можно получить искомое решение»^[11].

Озарению предшествует большая сознательная об­работка исходной информации, выдвижение и провер­ка версий. Сознание должно быть заполнено до краев проблемной ситуацией и альтернативами ее разреше­ния. Тогда интуитивное озарение может помочь следо­вателю решить задачу – расследуемое преступление, найти виновного, установить механизм совершенного преступления.

2. Длительное доминирование (удерживание) в со­знании элементов решаемой задачи, т.е. следует максимально долгое время хранить в памяти ана­лизируемое и комбинируемое события, охранять его от «разрушения».

«Все элементы, необходимые для комбинирования, для построения комбинации, для установления между ними новых связей, должны быть в голове, а не в книгах, тетрадках, карточках, быть фактами, предметами сознания, «стоять перед глазами». Ис­следователь должен легко мысленно манипулировать ими. Творческая проблема становится цент­ром сознательной деятельности творца, предметом постоянного размышления, доминантой всех ум­ственных процессов»^[12].

Ньютон на вопрос, как он пришел к своему гени­альному открытию, ответил: «Я постоянно его об­думывал».

3. Накопление интереса, усиление возбуждения при рассматривании решаемой проблемы: «Не смотреть – а всматриваться, не слушать – а вслушиваться, не думать – а вдумываться...» Уместно также убеж­денно верить в положительный результат решения проблемы. Это также стимулирует деятельность сознания и подсознания.

4. Многократное перекодирование незрительной информации в зрительные образы (по P.M. Гра­новской). Например, такое понятие, как «жесто­кость», можно развернуть в зрительный образ, включив в него некоторые элементы исходной ин­формации с места происшествия. Возможно, это позволит увидеть динамику событий, последова­тельность действий, чувства, переживаемые пре­ступником и его жертвой.

«Отличительной чертой механизма интуитивных процессов является перескакивание через звенья логи­ческого рассуждения, т.е. сокращение процесса рассу­дочного, логического мышления. Вместе с тем интуи­тивный процесс «перескакивает» не только через этапы процесса решения проблемы, но и через блоки неизве­стной следователю информации, «через зону отсутству­ющих данных». «В процессе решения такие пробелы могут преодолеваться человеком за счет перекодирова­ния незрительной информации в целостные зрительные образы, которые адекватно заменяют труднообозримые и отсутствующие звенья формально-логических отно­шений. Благодаря этому интуитивные ходы мысли, в отличие от дискурсивного, логического мышления, мо­гут совершать скачки через информационные пробе­лы»^[13].

5. Создание условий для инкубации (вызревания) идеи. Не следует принуждать подсознание, чтобы оно немедленно предложило решение, это практи­чески невозможно. Поэтому озабоченный пробле­мами следователь должен сначала поставить про­блемы и дать подсознанию время и условия для их решения. Старая мудрость гласит: «Утро вечера – мудренее». Видимо и в древности понимали меха­низм инкубации: вечером проблему можно поста­вить, но решение, возможно, само придет утром, чтобы идея оплодотворилась, вызрела, сформиро­валась по форме и содержанию.

При реализации этого приема перед сном можно «загрузить» сознание до максимума, расставить цели, сформировать ориентиры и, не отвлекаясь на посторон­нюю информацию, лечь спать с надеждой, что подсоз­нание ночью поработает.

Отметим, что Дж. П. Гилфорд в статье «Мысли об инкубации, возникшие в процессе инкубации» пишет, что предположение будто инкубация – просто отдых, несостоятельно по двум причинам:

1) в период инкубации человек может заниматься на­пряженной деятельностью, связанной с решением других проблем;

2) период инкубации продолжается дольше времени, необходимого для отдыха.

Гилфорд предложил гипотезу, что в период ин­кубации происходит трансформация накопленной в мозгу информации, актуализация ее в плане решаемой про­блемы. Это извлечение из памяти «блоков информа­ции» направляется и контролируется «поисковой моде­лью». В первую очередь извлекается из памяти то, что «лежит на поверхности». При этом мозг извлекает не просто полезную информацию, но–и это главное – информацию, которая подверглась преобразованиям. В этом – один из главных секретов оригинальности^[14].

6. Акцентирование целей, к которым стремится следователь при выходе из тупиковой след­ственной ситуации. В связи с этим можно пост­роить «дерево целей», определив по степени зна­чимости главные и второстепенные цели. При этом следователь может себя спрашивать: «Что я хочу достичь этим действием? Какие цели ставлю перед собой?» Поставленная следователем цель начина­ет «жить» в подсознании, она становится пусковым сигналом для подсознания.

Цель в этом случае фокусируется сознанием и под­сознанием, обретает резкость в очертаниях, «оживает» комплексом статистических и динамических характерис­тик. Следователь как бы демонстрирует подсознанию ве­роятностную картину ожидаемого решения, ждет от под­сознания подсказки для достижения поставленной цели.

7. Формирование ориентиров поиска, т.е. симво­лов, которые могут указать направление поис­ка решения. Практически это связано с определен­ными следами, которые могут свидетельствовать об особенностях преступника, его профессиональных навыках, принадлежности к определенной преступ­ной группе и т.д.

Например, при расследовании убийства был обна­ружен динамический след руки на снегу – убийца, раздвинув окровавленные пальцы вытирал руку о снег, что свидетельствовало о возможном отсутствии второй руки. После этого следователь «задоминировался» на подозреваемого, имеющего одну левую руку. Розыск положительных результатов не дал: все инвалиды с од­ной рукой за короткий срок были проверены на нали­чие алиби. Во время отработки этой версии следова­тель обратил внимание на человека, правая рука которого была в гипсе, и следователю пришла в голову неожиданная мысль – преступником был не однорукий, а с загипсованной правой рукой. После этого в корот­кий срок преступник был найден.

8. Фильтрация всей информации через доминанту, т.е. через господствующий очаг возбуждения, вызванный нерешаемостью задач тупиковой следственной ситуации. Практически это может выражаться в том, что следователь всю поступаю­щую к нему информацию «фильтрует» через про­блему выхода из следственного тупика. Фильтро­ваться может любая информация: из периоди­ческой печати, художественной литературы, кино, телевидения, бытовых разговоров, конечно, вся информация процесса расследования. Решение может прийти от неосторожно брошенного слова, созвучия, музыкального фрагмента, живописи и т.д. Главное – «зацепить» ассоциацию (по смежности, сходству, контрасту), которая сможет дать импульс к решению проблемы тупиковой ситуации.

9. Эмоциональное «погружение» в ситуацию, по­ставившую проблему. «Погружение» в ситуацию можно сравнить с погружением в реку. Снаружи водоем выглядит иначе, чем изнутри (из воды). Не­зримое присутствие в механизме развития проис­шествия может привести следователя к логическим выводам, которые также дадут определенный импульс интуитивным процессам. «Погружаться» можно и в личность тактического партнера. Обще­ние с участником следственного действия вызыва­ет в следователе сопереживание, адекватно отра­жающее эмоциональное состояние партнера по общению.   Неравнодушный,  сопереживающий следователь глубже и богаче воспринимает след­ственную ситуацию чем тот, кто воспринимает ее безэмоционально. В этом смысле тактика общения в следственном действии становится больше ис­кусством, чем наукой.

«Интуиция, – писал психолог В. Полонский, – зна­ет кого посещать: она не осенит головы невежды, чело­века с ленивой мыслью, не способной углубляться в предмет. Все великие изобретатели, гении... все эти люди были «работягами», годами разглядывавшими свои мысли, упорно их систематизируя»^[15].

Следователь тоже может быть гением, но в разгля­дывании своих мыслей он ограничен процессуальным сроком следствия, что стимулирует, но осложняет его творческую деятельность.