4.6.4. Диагностика взаимодействия и противодействия следователя с защитником^[1]

 

Человек есть нечто, что должно преодолеть, что сделали вы, дабы, преодолеть его?

Ф. Ницше

 

Время простых бездумных актов взаимодействия с защитниками прошло. Защитники, включенные в систе­му защиты транснациональных преступных организаций, прошли естественный отбор, заявив о своей активной, атакующей позиции, которая не позволяет следовате­лю рассматривать защитника, как бессловесную про­цессуальную неизбежность... В последние годы на фоне интенсивной интеллектуализации преступности возник мощный плацдарм развития стратегии и тактики проти­водействия следствию по делам об организованных и транснациональных преступлениях.

Например, оперативное появление защитника как форма реакции на задержание или арест. Практика адвокатского эскортирования зарекомендовала себя в России. Смысл эскортирования состоит в том, что квалифицированные юристы заранее, задолго до веро­ятного судебного разбирательства, принимаются на ра­боту в коммерческие фирмы, которые ставят перед ними реальные и перспективные задачи: определить междиспозиционные пространства в уголовном законо­дательстве, т.е. определить границу, где заканчивается действие определенной статьи, а сопряженная с ней ста­тья УК еще не начинает действовать. Это междиспозиционное пространство, из которого родились составы «лжебанкротство», «лжепредпринимательство», «выма­нивание кредита» и т.д. Эти действия в прежней жизни имели место, но не были криминализированы...

Свойства противодействия могут проявляться в количественных и качественных оценках. Свойства мо­гут быть типичными и атипичными, гармоничными и дис­гармоничными, внешними и внутренними, изменяемыми и неизменяемыми, закономерными и случайными.

Преактивную диагностику противодействия сопро­вождают процессы:

• саморегуляция, направленная на минимизацию выполняемых действий с максимизацией получа­емых результатов;

• самоорганизация, направленная на освобожде­ние от посторонних мотивов и мыслей, форми­рование системы целей, механизмов обратной связи, контролируемости;

• самоутверждение в действии, формулирование уровня притязаний (я это должен раскрыть...);

• самодетерминация – наполнение грядущих дей­ствий специальным смыслом, определение сис­темы ценностей, которые будут детерминировать действия следователя;

• самоактулизация – вызов на поверхность мыш­ления самого необходимого для данной ситуа­ции.

Актуальны слова Конфуция: «Мудрость рассчиты­вает только на себя, посредственность... на всех осталь­ных. Мудрецу есть чему поучиться у лучника – не попав в цель, тот ищет причину в себе самом».

Многое происходящее в реальной жизни еще пока не внесено в УК, но уже стихийно погружает отдельные отношения в пучину преступности. Например, криминальные процедуры «отмывания грязных денег», кото­рые сегодня поднимаются в полный рост на фоне сто­ящей на коленях экономики. Лжепредпринимательство имело место во все времена, достаточно вспомнить «Рога и Копыта» Остапа Бендера. В уголовный кодекс данный состав попал только в 1992 году, таким обра­зом, предыдущие годы он пребывал в скрытом, латент­ном состоянии. В аналогичном состоянии находились проблемы незаконной трансплантации, сопряженные с хищением людей или их отдельных органов.

В рамках анализа преступлений можно заметить, что стратегическая деятельность защитника начинается значительно раньше, чем по обычным (неоргани­зованным) преступлениям. При этом уместно напомнить, что любой промах следователя или оперативного ра­ботника впоследствии явится основанием для аргумен­тации невиновности обвиняемого.

Защитник становится для следователя постоянной загадкой, носителем различных эксцессов, предугадать которые весьма сложно. Через свое отношение к со­вершенному подзащитным преступлению, к следовате­лю и иным лицам проявляется активный процессуаль­ный партнер следователя.

Естественным является стремление человека быть самим собой, проявляя свою «самость», однако вместо этого человек вынужден постоянно исполнять опреде­ленную роль, навязанную ситуацией (особенно ситуа­цией криминальной и криминалистической).

В связи с изложенным, представляется уместным обратить внимание на уже складывающуюся тактику защиты по уголовным делам. Личность защитника в уго­ловном процессе является необходимым объектом изу­чения со стороны следователя. Защитник стал реаль­ным носителем принципа состязательности.

Аргументация невиновности подзащитного по сво­ей тактической природе представляет собой программу, когда все доказательства невиновности подзащитного подаются составу суда в условиях максимальной кон­центрации. Это можно определить двумя путями^[2]:

1. Все доказательства невиновности подзащитного представляются по нарастающей небольшими так­тическими шагами, подготавливая позицию суда к вынесению оправдательного приговора.

2. Доказательства невиновности подзащитного изла­гаются защитником сразу массивом, путем эмоцио­нального взрыва в тактически оправданном момен­те судебного заседания. Активная тактическая линия защиты может быть реализована в начале судебного заседания, когда защитник заявляет ряд ходатайств, каждое из которых содержит аргумен­ты невиновности.

В связи с этим целесообразно предложить неко­торые правила контраргументации защиты:

1. Если нельзя оспорить обвинение целиком и сразу, то уместно его оспаривать по частям и с разных сторон.

2. Обвинение, изложенное в обвинительном заключе­нии, следует раздробить на максимальное число фрагментов по следующим основаниям:

• по субъектам, объектам, объективной стороне, субъективной стороне;

• проверить достоверность получения доказа­тельств по каждому из элементов;

• проверить обоснованность выводов следователя по отдельным следственным действиям.

3. Извлеченные из аргументов выводы защитника мо­гут быть акцентированно обращены:

• на эпизоды или обстоятельства, уже рассмотрен­ные;

• на эпизоды или обстоятельства, которые в даль­нейшем будут рассматриваться судом.

4. Форма аргуметации должна быть гибкой, этичес­кой, компромиссной.

5. Аргументация должна быть эмоционально насыще­на, вызывая ожидаемую обратную связь.

С позиций защиты в уголовном деле обвинительное заключение может рассматриваться в виде такти­ческого анализа, который включает в себя криминалис­тическую характеристику обвинительного заключения.

Затрагивая криминалистические аспекты обвинитель­ного заключения, можно выделить ряд его признаков:

• полное соответствие по форме и содержанию доказательствам, имеющимся в деле;

• содержание обвинительного заключения может быть беднее имеющихся в деле доказательств, т.е. доказательственный потенциал дела следо­ватель не использовал в заключении;

• содержание обвинительного заключения превос­ходит объем доказательств, имеющихся в деле, что свидетельствует о желании следователя вы­дать желаемое за действительное.

Следовательно, каждый вариант обвинительного заключения вызывает потребность различных реакций со стороны защитника. Это в свою очередь дает воз­можность:

• рационально оценивать имеющиеся доказатель­ства с точки зрения позиции подзащитного, суда, прокурора, потерпевшего;

• обнаружить систему криминалистических, про­цессуальных и уголовно-правовых ошибок, ана­лиз которых позволит установить качество от­дельных следственных действий и всей системы расследования дела в целом;

• определить тактику защиты.

Появление защитника задержанного нередко ста­новится неожиданным, но реальным препятствием рас­следования по следующим причинам:

1. Защитник, общаясь с задержанным, арестованным, оперативно оценивает сложившуюся ситуацию и определяет систему ошибок, допущенных задер­жанным.

2. Защитник «сдает» следователю эпизоды дела, ко­торые изначально проиграны. Практике известны случаи, когда преступные группы сдают через за­щитника не только проигранный эпизод, но самого исполнителя.

Иногда на рискогенные криминальные этапы, эпи­зоды, операции приглашаются разовые, второстепенные участники транснациональных образований. Эти второ­степенные участники обладают рядом скрытых «досто­инств»: они не знают структуры организации, не посвя­щены в подробности планов, не знают лидеров и их окружения, общаются только с разовыми посредника­ми, которых тоже не всегда знают в лицо...

Иногда преступные структуры сдают такого второ­степенного члена для «расчетов» с оперативными правоохранительными службами для создания активно­сти раскрытия. По тюремной классификации этих лю­дей называют «громоотводами», которые нередко со­знательно берут на себя чужую вину, чтобы создать иллюзию раскрытости преступления, после полугода расследования через адвокатов представляют неоспоримое алиби, свидетельствующее о невиновности... Что для следователя является тактической ловушкой.

3. Защитник становится реальным звеном приема-пе­редачи оперативной информации по линии «свобо­да – следственный изолятор», что позволяет кор­ректировать    программы    противодействия следствию.

4. Защитник может обеспечить систему «выходов» на различные звенья правоохранительных органов:

следственные подразделения, надзорные службы, экспертные службы...

5. Защитник может избрать различные виды тактики защиты:

• затянуть следствие до состояния потери актуаль­ности...;

• усложнить новыми, но нереальными эпизодами, рассчитанными на длительные и непродуктивные потери времени и сил...;

• «загрузить» следователя трудоемкими для вы­полнения ходатайствами, которыми впослед­ствии можно манипулировать при аргументации пассивности следователя. Поэтому целесообраз­но принимать все ходатайства в развернутом аргументированном виде, чтобы каждый аргу­мент парировать контраргументом или же, на­против, проверять с максимальной тщательнос­тью, обращая внимание на все даты и указанные сроки ходатайства...;

• создать конфликтогенные условия общения со следователем в расчете на разрушение психоло­гической защиты следователя...;

• накапливать информацию об ошибках следова­теля: организационно-тактических, процессуаль­ных, следственно-экспертных и иных, чтобы в суде «выплеснуть» ошибочные результаты де­фектных действий, а вместе с «грязной водой» и «младенца», олицетворяющего собой позитив­ные результаты расследования;

• принять версию следователя, изображая покор­ность и согласие, но только для того, чтобы сыг­рать в известную операцию «допущение леген­ды» следователя, которая впоследствии будет промываться через сито доказательств...

6. Защитник может подвергнуть сомнению вменяе­мость своего подзащитного, для чего обнаруживает необходимых свидетелей, представляет доказатель­ства неадекватного поведения подзащитного, а иног­да свидетельства пребывания подзащитного в пси­хиатрической больнице или диспансере с диагнозом, исключающим дальнейшее производство по делу с направлением на стационарную психиатрическую экспертизу с предсказуемыми последствиями.

7. Защитник может построить тактику компрометации потерпевшего, анализируя его провоцирующее по­ведение, криминогенные формы его деятельности, вызвавшие необходимую оборону подзащитного, физиологический аффект, превышение пределов необходимой обороны или иную сумму смягчаю­щих или исключающих вину обстоятельств.

8. Может прибегнуть к фальсификации доказательств, инсценировке алиби, маскировке реальности и де­монстрации ложной очевидности.

9. Использование ложных показаний свидетелей или отказ от дачи показаний потерпевших с вытекаю­щими перспективами разрушения линии обвинения.

10. По ходатайствам защиты уголовное производство может быть приостановлено в связи с розыском соучастников, которые при транснациональном характере преступления имеют «крышу» за границей, где можно скрываться безвыездно и безвизово...

Тактика наступательной активной защиты предпо­лагает множество вариантов криминалистической состя­зательности, проявление которых не должно быть нео­жиданностью для следователя и его преактивного анализа.

Уместно использовать рефлексивный анализ про­цесса и результата взаимодействия с подозреваемым и его адвокатом.

Рефлексия – это мышление о мышлении по поводу расследуемого дела.

Рефлексия – это поиск смысла в словах, позиции, мотивациях, поступках. Мышление защитника становится самостоятельным объектом исследования следователя.

Достоинства рефлексивного анализа:

• следователь отождествляет себя с допрашивае­мым, «погружается» в его интеллектуальные и эмоциональные процессы, моделируя его систе­му целей и мотивов;

• рефлексирующий следователь опережает про­цессы своего партнера, навязывает ему тему и аргументы для усиления борьбы мотивов;

• стимулирует поиск среди предложенных закон­ных альтернативных путей решения проблемы;

• следователь самоосвобождается от сложивших­ся стандартных стереотипов и наблюдает след­ственную ситуацию глазами своего партнера-допрашиваемого.