ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

«Античную риторику в ее концептуальной завершенности следует рассматривать как неотъемлемую часть целостного античного миропонимания», – пишет А.К.Авеличев [22, с.9]. Следование «пространственно-временным принципам гармонии и соразмерности» [22,с.9] позволяло на всех уровнях высказывания воспроизвести совершенство Космоса; соответственно сама риторика создавалась как воображаемый микрокосм, как модель и вторичная семиотическая система, во всех своих конструктивных особенностях воспроизводящая и описывающая античное миропонимание.

И не только античное. Долгая жизнь риторики на протяжении столетий и возрождение в новом качестве в ХХ веке оказались возможны потому, что риторика – при всех своих противоречиях – способна быть автоописанием и алгоритмом культуры, причем культуры не только словесной.

Сами противоречия риторики, с одной стороны, стимулировали ее развитие, с другой – обеспечивали ее универсальность в обслуживании различных уровней культуры и функцию как «оси преемственности».

Обозначим некоторые из этих противоречий:

– оппозиция inventio – imitatio: текстообразовательная модель, описанная в схеме идеоречевого акта, предполагает как аналитическое исследование действительности, так и постоянную рефлексию оратора над целями и результатами своей речемыслительной деятельности; в то же время нормативная установка ограничивала его усилия следованием правилам и подражанием образцу;

– оппозиция устная – письменная речь: риторика как наука об ораторском искусстве рассматривает и регламентирует устное выступление, в то же время рекомендации по словесному оформлению высказывания в большей степени ориентированы на письменное сообщение;

– оппозиция монолог – диалог: триада оратор–речь–аудитория, с одной стороны, предполагает риторическое взаимодействие, т.е. свернутый, но диалог, и эта диалогическая интенция постоянно присутствует в речи в виде обращений к аудитории; в то же время ораторская речь это всегда монолог. Соответственно демократичная в своей основе интерпретация деятельности оратора сопровождается культивированием его исключительности, элитарности.

Тем не менее эвристические возможности риторики очень велики, главным образом благодаря заложенному в ней исключительно верному пониманию механизмов человеческой коммуникации. Пожалуй, в истории культуры не было другой такой теории, которая, сложившись однажды в концептуальном ядре, сохранила в последующем развитии актуальность своих основополагающих идей и подходов. Идея диалога, речевого взаимодействия и влияния посредством слова и есть та идея, которая представляет несомненный интерес для философии и культуры ХХI века.

Но в античной риторике – наряду с разработкой принципов эффективности коммуникации – присутствовали идеи, предвосхищавшие и идеи современной лингвистики текста, в частности – представления о  средствах достижения связности текста. В качестве таких способов (средств) могут выступать периодическое построение фразы, а также группа фигур повторения, которые несомненно являются языковым механизмом создания связности текста.

Перспективной является и идея, положенная в основу раздела о расположении, – идея алгоритмизации творческого процесса изобретения речи. Основные композиционные части ораторской речи выделяются по функции, выполняемой ими в рамках речи, что дает возможность представить результат процесса речепорождения не как бесконечное множество текстов, а как обозримый набор блоков, использование которых позволяет продуцировать любой текст.

Несомненным эвристическим потенциалом обладает и система топосов (общих мест). По словам С.И.Гиндина, «топосы представляют собой определенные стандартные отношения между понятиями и явлениями, позволяющие по некоторому заданному понятию находить другие, с ним связанные и соотносящиеся» (см. его комментарий к изданию «Общей риторики» – с.362), а взятые в совокупности дают инструмент развертывания текста из исходной единицы смысла. По существу это образец порождающей системы («порождающей поэтики»).

Наконец, идеи памяти оказываются весьма созвучны пафосу современной культуры, осознающей себя как палимпсест, в котором сквозь один слой «письма» неизбежно проступают предшествующие записи.

Эвристическая ценность идей античных риторов обусловлена не только их интуицией и высоким уровнем рефлексии по отношению к целям и результатам своей речемыслительной деятельности, хотя и это имеет место, но прежде всего комплексным характером этой рефлексии – умением видеть и анализировать исключительно сложный объект, каковым является человеческая речь, во всем его системном многообразии и единстве. И в этом отношении античная риторика тоже предлагает эталонный образец, утраченный современной филологией, шире – гуманитарной наукой, которая ориентируется на спецификацию исследования, но остро осознает необходимость его интеграции. Именно это и делает риторику метатекстом современной гуманитарной культуры.