Глава II. Источники изучения славянской языческой мифологии

Собственно мифы славян, мифологические тексты не сохранились, не дошли до нас, и мы судим о славянской мифологии на основе вторичных источников - письменных памятников (летописей, поучений против язычества), сообщений греко-римских писателей, историков, восточных путешественников; важным источником является фольклор (былины, волшебные сказки, заговоры, обрядовые песни и т.д.), этнография, а также археология и топонимия (географические названия, сохранившие имена богов и богинь и т.п.). Итак, рассмотрим основные источники сведений о языческой мифологии славян.

II.1.Письменные памятники как источник сведений о языческой мифологии славян

Вообще составители летописей не стремились запечатлеть сведения о древних верованиях. Н.М.Гальковский по этому поводу писал: "Никто не интересовался нашим язычеством, никаких записей на этот счет не было сделано. Кто писал о язычестве, тот стремился не к сохранению, к его искоренению. Таким образом, письменные сведения отрывочны и случайны".

И тем не менее, из русских летописей мы можем почерпнуть некоторые сведения о верованиях славян, о богах, которым поклонялись наши предки, о борьбе, которую вели христиане с язычеством. Из "Повести временных лет" мы узнаем, что древние русы скрепляли договоры с Византией клятвой своим богам Перуну и Велесу. Одно из важнейших мест в летописи - это рассказ о пантеоне Владимира, об идолах, которые установил он в Киеве. Для изучения язычества весьма ценным является рассказ о том, как происходило крещение в Киеве, Новгороде и других землях, о восстаниях волхвов.

Другим весьма важным источником являются поучения против язычества. Особенно ценным представляется "Слово святого Григория (Богословца) изобретено в толцех [в толкованиях] о том, како първое погани суще языци кланялися идолом и требы им клали; то и ныне творят". Русский книжник XII в. (так предположительно датируют протооригинал "Слова об идолах") взял за основу греческое поучение Григория Богослова на Богоявление, направленное против кровавых жертв и вакханалий античного язычества, но взял только часть древнего поучения и щедро насытил текст вставками о славянском язычестве. Данное поучение вместе с другими проповедями против язычества было включено в IV том "Летописей русской литературы и древностей", изданных в 1862 г. проф. Н.С.Тихомировым. Позднее оно было издано Н.М.Гальковским во II томе его исследования "Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси". Е.В.Аничков, тщательно проанализировавший текст поучения, а позднее и Б.А.Рыбаков - считают этот источник весьма достоверным. Е.В.Аничков обращает внимание на то, что поучения "возникли в ту пору, когда борьба с язычеством была еще далеко не закончена".

Второе наиболее известное поучение против язычества - памятник XIV в. "Слово некоего христолюбца, ревнителя по правой вере". В нем указывается, что христианин не должен терпеть "двоеверно живущих, верующих в Перуна, Хорса, Мокошь, Сима и Регла, в вилы, Рода и рожаниц".

Отдельные сведения о древних верованиях можно почерпнуть и в других поучениях. Например, в "Слове Кирилла Туровского на новую неделю". Кирилл Туровский (ок. ИЗО г.-ок. 1183 г.) - епископ г.Турова, выдающийся писатель XII в., автор многочисленных "Посланий" князю Андрею Боголюбскому, "Слов", обличительных писем, молитв, поучений, проповедей. Кирилл Туровский был причислен к лику святых. В "Слове на новую неделю", называемом еще "Слово Кирилла Туровского на антипасху", он пишет: "Оже бо не нарекутся бози стихиа ни слнце ни огнь ни источници ни древеса". Здесь речь идет о поклонении наших предков солнцу, огню, источникам, деревьям.

Строптивые язычники Ростовской земли, не поддававшиеся христианизации, обличаются в "Слове в память св. Леонтия Ростовского". Их обвиняют в том, что они "служили твари бездушной яко богу" (в отличие от христиан, верующих в Творца).

Важным источником следует считать замечательный памятник древнерусской литературы "Слово о полку Игореве". Д.С.Лихачев подчеркивал, что это произведение "глубокими корнями связано с народной культурой, с народным языком, с народным мировоззрением, отвечало народным чаяниям"3. Может быть, именно поэтому в "Слове" отчетливо видны следы языческой культуры, несколько раз в нем упоминаются имена языческих славянских богов: Велеса, Стрибога, Дажьбога, Хорса. Причем в отличие от других древнерусских произведений в "Слове" не высказывается отрицательное отношение к дохристианским верованиям. Вспомним следующие слова: "Тогда при Олзе Гориславличи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Дажь-Божа внука, в княжих крамолах веци человеком скратишась". Д.С.Лихачев убедительно показывает, что под Дажьбожьими внуками автор "Слова" разумел весь русский народ в целом4. В этом произведении отражено характерное для мифологического сознания представление о родственных связях богов и людей: люди и стихии - потомки, внуки богов. Так, Боян - внук Белеса, ветры - внуки Стрибога, русский народ - Дажьбога. Языческие представления отразились и в понимании князя Всеслава Полоцкого как человека-оборотня.

В числе источников по языческим верованиям славян используются и более поздние памятники, доказывающие, что низшая мифология, некоторые дохристианские обряды и обычаи продолжали сохраняться в народе и спустя несколько столетий после принятия христианства. Описания сохранившихся верований содержатся в руководствах для священников по чину исповеди. Так, в требнике XVII в. есть такие вопросы: "В великий четверток не ходил ли еси по что в лес?"; "К Рожеству праздника Иоана Предтечи безчиния каковы и плясания не творил ли еси? В лес по траву и по корение не ходил ли еси?".

Это свидетельствует о том, что несмотря на стремление искоренить память о древнейших верованиях славян, отдельные сведения о них проникали на страницы средневековых письменных памятников. Таким образом, древнерусские летописи, поучения, жития и другие тексты следует считать важным и достоверным источником изучения язычества и мифологии славян, хотя не очень полным и обширным.

II.2. Византийские писатели и историки, восточные путешественники и другие авторы о древнейших верованиях славян

Существенным источником сведений о верованиях славян служат свидетельства современников, соприкасавшихся со славянами в древности и оставивших записи об их культуре, быте, обычаях и обрядах.

Важными являются сведения о славянах, содержащиеся в книгах византийских историков и писателей. Среди наиболее известных - сочинение византийского писателя, советника полководца Велизария, жившего в VI в., Прокопия Кесарийского "Война с готами". Он подробно сообщает о верованиях древних славян: "Они считают, что только один бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды... Они почитают реки и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят и гадания"5.

Представляет несомненный интерес и сообщение другого византийского автора - Константина Багрянородного, императора Византии, совершившего в середине Х в. путешествие по Руси, автора книги "Об управлении империей". Он описывает жертвоприношения (по-видимому, Перуну), которые совершали славяне на острове св. Григория (о. Хортица) у священного дуба.

Свои записи делали и арабские купцы, географы, путешественники, бывавшие в землях славян. Известны "Записки" (20-е годы Х в.), которые оставил Ахмед Ибн-Фадлан Ибн-Аббас Ибн-Рашид. Из них мы узнаем об обожествлении грозы древними славянами: "...Гроза бывает в их стране весьма часто; когда молния ударяет на чей-нибудь дом, то они не приближаются к нему, а оставляют его, пока время не уничтожит его; они говорят: это место, на котором почиет гнев Божий". Ибн-Фадлан рассказывает об обычае славян-язычников сжигать своих покойников. Он описывает обряд сожжения. Корабль покойного был установлен на особых подпорках на берегу, и на нем усадили труп, сложив вокруг пищу и питье, оружие; здесь же зарезали животных: собаку, пару коней, коров, петуха и курицу и, наконец, с особыми обрядами убили рабыню покойного. Затем над грудой угля и пепла соорудили курган и на вершине поставили столб из белого тополя с именем покойного "царя русов".

К сравнительно позднему периоду относятся сообщения католических миссионеров о храмах и идолах славян Полабья. Наиболее известной является "Славянская хроника" пресвитера Гельмгольда (XII в.). Полабские славяне покланялись идолам, у них было много богов, которым приносили жертвы. Когда жрец, по указанию гаданий, объявлял празднества в честь богов, собирались мужчины и женщины с детьми, приносили своим богам жертвы волами и овцами. После умерщвления жертвенного животного жрец отведывал его крови, чтобы стать в прорицаниях более ясновидящим, ибо боги, как полагали славяне, легче вызываются посредством крови.

Среди множества поморских богов главным был Святовит, бог земли ранской (руян). Святилище Святовита находилось в священном городе Арконе на острове Ране (Руяне).

О пережитках язычества у славян сообщают и другие католические авторы. Свидетельства современников, хотя и содержат неполные, отрывочные сведения, могут служить важным дополнением к другим источникам по истории языческих верований славян.

II.3. Фольклор как источник сведении по славянской мифологии

Фольклор является самым богатым источником для исследователей славянской мифологии. Сказки, былины, обрядовые песни, заговоры, несомненно, содержат отголоски древних мифов. Проблема состоит в том, чтобы установить, насколько эти отголоски соответствуют самим мифам, в какой мере можно на основе фольклорных данных реконструировать славянскую мифологию.

Известно, что чем большее число посредников участвует в передаче информации и соответственно чем дольше она идет по цепи передатчиков, тем больше вероятность ее искажения. Это относится и к передаче мифов. Когда миф сохраняется с древнейших времен в записанном виде, обеспечивается его передача с минимальными искажениями. Небольшое число издержек наблюдается и в том случае, если миф передается как сакральное знание, вплетенное в ритуал. Славяне же до крещения были бесписьменными, и мифы послужили основой для многочисленных сказок, былин, песен, заговоров.

Главной причиной превращения мифа в сказку является его разрыв с родо-племенным ритуалом. Десакрализация (утрата значения священного знания) мифа допускает включение в круг его слушателей детей, что обусловливает невольную установку повествователя на вымысел, усиление развлекательных моментов. Мифологическое время утрачивает свой этиологизм, превращаясь в "давно это было...". Говоря о сказке, мы в первую очередь имеем в виду волшебную сказку, ибо именно она генетически связана с мифом, а для ее семантики характерно сохранение мифологических противопоставлений (бинарных оппозиций): свой - чужой, свет - тьма, добрый - злой.

Б.А.Рыбаков, опираясь на исследования В.Я.Проппа и других специалистов в области восточнославянского фольклора, выделяет в огромном фонде волшебных сказок ряд тем, являющихся, по его мнению, описанием быта людей каменного века. Так, в сказках можно встретить рассказы об инициациях первобытных охотников - упоминания "лесной науки" у колдуна или у лешего. Научившись у "дедушки лесового", юноша понимал язык животных, умел обращаться в них. А образ Бабы-Яги как мудрой старухи, хозяйки леса, помогающей словом и делом "доброму молодцу", отсылает нас в матриархат, к женщине-вещунье, руководившей магическими обрядами в племени. Древняя облавно-загонная охота на мамонтов отразилась в сказочном бое на калиновом мосту с Чудом-юдом, Змеем, Идолищем. Мост, по которому должно пройти массивное чудовище, изготовлен из хрупких веток калины, что скорее напоминает устройство ямы-ловушки. Непременно в сюжете упоминается огонь, а чудовище нередко называется хоботистым. Сказочный Серый волк, верой и правдой служащий доброму молодцу, может быть впервые прирученной собакой, а чудесные путешествия сказочных героев "за тридевять земель в тридесятое государство", за тридцать озер, где герои за этими озерами и дремучими лесами встречают море, хрустальные или стеклянные горы, могут указывать на северную границу восточноевропейской колонизации - берега Белого моря и Ледовитого океана8. Если волшебные сказки несут в себе такую древнюю информацию, то, наверное, информация о времени расцвета славянского язычества будет более обширной и менее искаженной.

В сказке передается и анимизм мифа, в ней также все является живым: и деревья, и горы, и солнце, и ветер. Как писал А.Н.Афанасьев: "Трудные подвиги богатырей и их битвы с великанами и змиями суть только образные, поэтические изображения естественных явлений, так могущественно влияющих на производительность земли"9.

Представители мифологической школы, Ф.И.Буслаев и А.Н.Афанасьев, считали одним из важных источников по славянской мифологии эпические песни, былины. Позже появились критические высказывания о реконструкции мифов на основе былин. Так, В.Я.Пропп писал, что нужно учитывать влияние христианства и различных исторических событий на содержание былин, иначе окажется, что Владимир, прозванный в эпосе Красным Солнышком - бог солнца, а Илья Муромец - бог-громовержец.

Тем не менее и В.Я.Пропп, и другие исследователи согласны, что в русском эпосе Змей, Тугарин, Идолище, Соловей-разбойник - древнейшие мифологические чудовища. В книге "Русский героический эпос" В.Я.Пропп выделяет былины, в определенной мере сохранившие древнейшие представления - о Вольге Святославовиче, Святогоре, Добрыне и Змее, об Илье Муромце, о Садко. В былине о Садко герой спускается в иной, в данном случае подводный, мир и встречается здесь с хозяином моря - морским царем. С этой стороны былина о Садко сохраняет древнее мифологическое деление мира на здешний и потусторонний. Архаичность былины сказывается также в том, что морской царь - существо не безусловно враждебное герою. Здесь прослеживаются представления о той помощи, которую могут оказать хозяева потустороннего мира.

Такие жанры фольклора, как обрядовые песни и заговоры, сохранили мифологическое содержание с меньшими искажениями, чем остальные. А произошло это потому, что обрядовые песни и заговоры остались в контексте ритуала (того самого языческого ритуала, который жестоко преследовался христианской церковью и тем не менее сохранялся на уровне народных обрядов, обычаев и суеверий).

Календарные обрядовые песни: колядки, веснянки, троицкие, купальские и др. пронизаны магическим ритуалом взаимодействия человека с анимистически осмысленными силами природы. Еще сильнее древняя магия проявляется в заговорах. Цель заговора как одного из элементов заклинательного обряда - воздействовать на некоторую силу, чтобы расположить ее к себе или, на худой конец, нейтрализовать ее влияние. Заговоры также в полной мере сохраняют анимизм мифа: духи повсеместны и конкретны. Кроме того, в заговорах прослеживается основная бинарная оппозиция "свой - чужой", равная по смыслу оппозиции "добрый - злой". "Свои" духи - это духи умерших соплеменников, предков ("деды"), которые охраняют человека, помогают ему в его делах. Злые духи - духи чужих мертвецов, иноплеменников ("навьи"), от них нужно оберегаться. Б.А.Рыбаков относит формирование заговоров к той эпохе, когда люди еще не перешли к земледелию, так как отсутствуют заговоры, связанные с земледелием.

Если ритуальность обрядовых песен со временем ослабевала и содержание их варьировалось в силу их устной передачи и десакрализации самих обрядов, то иначе обстояло дело с заговорами. Во-первых, заговор представлял собой магическую формулу, которая в точности должна передаваться и исполняться. Формульность заговора сильно уменьшала возможность искажения его содержания. Во-вторых, заговоры остались сакральным знанием, в какой-то степени даже эзотерическим (известным только посвященным), так как его носители преследовались официальной церковью, вследствие чего их круг был сравнительно узок, что снижало возможные вариации содержания заговоров. И в-третьих, заговоры гораздо раньше, чем другие фольклорные жанры, стали записываться (опять же колдунами для своих целей). К сожалению, до нас дошли записи заговоров не ранее XVIII в., но на то, что такие записи делались и прежде, указывают различные упоминания об изъятии и уничтожении "колдовских книг".

Принимая заговоры в качестве одного из наиболее верных источников славянской мифологии, следует, однако, учитывать влияние христианства. Многовековое господство христианства на Руси привело к тому, что все плохое стало связываться с язычеством, а хорошее - с христианством. И в заговорах противопоставление "свой - чужой" стало заменяться на "христианский - нехристианский". Поэтому в формулы знахарских заговоров ("добродельных") вносятся христианские мотивы: элементы христианских молитв, обращения к Господу, Богородице, ангелам, святым как к добрым силам. Формулы же вредоносных заговоров, наоборот, содержат антихристианские элементы (например, в них обычен такой зачин: "Встану не перекрестясь, выйду не благословясь...").

Итак, фольклор является самым обширным и живым наследием древних мифов. Хотя мифологическое содержание в различных фольклорных жанрах подверглось разным изменениям, связанным с устной передачей от поколения к поколению, все же в фольклоре можно выделить мифологические элементы, используя законы развития жанра и сравнивая результаты исследования фольклора с данными, полученными из других источников.

II.4.Данные археологии как ценный источник сведений о древнейших верованиях славян

Данные археологии являются наиболее достоверным источником сведений о жизни древних людей, представляя собой вещественные фиксации эпохи. Иными словами, материалы археологии дают информацию без каких-либо искажений, связанных с ее передачей через множество поколений. Но по сравнению с другими источниками археология дает весьма небогатый материал для изучения мифологии, а в истолковании информации, получаемой от предметов, найденных при археологических раскопках, мы сталкивается с рядом трудностей.

Приведем один пример. На браслете XIII в., обнаруженном при раскопках в г.Рязани, изображено какое-то мифическое животное, напоминающее не то льва, не то собаку и имеющее крылья. Что это за существо? Как оно осмысливалось нашими предками? Какое место занимало в системе славянской мифологии? Ответы на эти вопросы одни только археологические источники дать не могут. Необходимо привлекать другие источники, прежде всего письменные. Из летописей мы узнаем, что одно из славянских божеств носило имя Сьмарьглъ.

В иранской (авестийской) мифологии мы встречаем имя Сэнмурва, крылатого пса Ахурамазды. Лингвистические исследования показывают близость имен Симаргл и Сэнмурв. Кроме того, до нашего времени дошел иранский кувшин с четким изображением Сэнмурва. Это изображение очень напоминает фигурку на рязанском браслете. Следовательно, можно заключить, что Симаргл - это крылатый пес, божество, возможно связанное с растительностью, так как его изображения вплетаются в растительный орнамент.

Археологические раскопки дают много сведений о жизни древних людей. Для изучения же мифологии важны предметы, связанные с религиозными обрядами наших предков. Эти предметы можно разделить на несколько групп.

1.Захоронения древних людей. Они позволяют реконструировать языческие погребальные обряды, а также представления древних людей о загробной жизни. Об этом в значительной мере свидетельствуют те предметы (оружие, чаши, кувшины, украшения и т.п.), которые "могли понадобиться" покойному в другой жизни. Такие захоронения встречаются довольно часто при раскопках курганов в Поднепровье, Приднестровье, Полесье, новгородской земле.

Особо примечательна "Черная могила", княжеское захоронение середины Х в. в Чернигове. Если сопоставить данные археологических раскопок этого захоронения с известным рассказом Ахмеда Ибн-Фадлана о погребении знатного русича, то получится точное описание славянского погребального ритуала.

2.Раскопки языческих святилищ. Они дают информацию о богах древних славян, а также обрядах жертвоприношений. Иногда археологи находят сохранившихся идолов, что позволяет установить внешний облик почитаемых древними славянами божеств. На территории расселения восточных славян наиболее известны следующие святилища: Бабина Гора в земле полян, святилище тиверцев у с. Иванковцы на Днестре (II-V вв.), святилище IX-Х вв. в Шумске, которое Б.А.Рыбаков связывает с именем Морены, Ржавинское святилище IX-XI вв. в Черновицкой области, святилище Перуна в Перыни под Новгородом, капище Х в. в Киеве.

Самым известным изображением славянского божества является каменный идол Святовита-Рода, извлеченный в 1848 г. из реки Збруч (Западная Украина) и ныне хранящийся в Краковском музее. На четырех гранях этого изваяния отражена целая космологическая система славян IX в.

В землях западных славян хорошо известны находки археологов на острове Рюген (полабск. Руян) в Балтийском море. Здесь был обнаружен языческий храм с сохранившимися деревянными идолами. На этом острове находят также изображения божеств, высеченные на камне.

3.Языческие обереги, встречающиеся при археологических раскопках (главным образом погребений). Это различные украшения: поясные подвески, детали головного убора (диадемы, колты, височные кольца и т.д.), браслеты, ожерелья с языческой символикой: изображениями божеств, священных животных, других мифических персонажей, магических знаков земли, воды, огня и т.п.

4.Атрибуты языческих ритуалов: ритуальные жезлы, турьи рога, святочные маски, гадательные сосуды (чары).

5.Различные предметы быта, украшенные языческой символикой: посуда, музыкальнее инструменты, приспособления для письма и т.д.

Все эти предметы с изображениями мифологических персонажей и сюжетов, находимые археологами, являются вещественными памятниками языческой мифологии древних славян.

II.5.Этнографические материалы как косвенный источник сведений о языческой мифологии славян

Не только устное народное творчество сохраняет остатки языческой мифологии, но и вся народная культура в целом. Поэтому при реконструкции мифологии наших предков имеет смысл обратиться ко всей совокупности этнографических материалов. Многочисленные этнографические экспедиции за почти полуторавековый период существования этой науки дали огромный материал для изучения различных аспектов народной культуры.

Все, что мы отмечали относительно искажений первоначального мифологического содержания в фольклорных жанрах, верно и по отношению к этнографическим материалам в целом. Можно сказать, что данные этнографии - самый ненадежный источник сведений по языческой мифологии славян. Ведь с середины XIX в. традиционность восточнославянских крестьянских общин начинает разрушаться новыми социально-экономическими отношениями. В результате изменений в общественной жизни народная культура стремительно утрачивает свои глубинные пласты. Таким образом, на основе этнографических сведений мы можем делать лишь косвенные выводы о верованиях и мифах наших предков. Но в комплексе с данными других источников этнографические материалы помогают нам восстановить картину славянской мифологии.

Весь этнографический материал для удобства изучения можно распределить по нескольким группам, каждая из которых имеет свою специфику.

1.Семейные обряды: родильные, свадебные, похоронные, поминальные и др. При значительной степени христианизации они сохраняют в себе языческую анимистическую основу.

2.Календарные обряды: колядные, масленичные, весенние, троицкие, купальские и др. Они, подобно семейным обрядам, представляют слияние христианских и языческих элементов. Песни, закликания, хороводы, приготовление праздничной пищи и некоторые другие моменты календарной обрядности являются отголосками языческих ритуалов.

3.Жилище:

а) архитектурный декор дома (коньки, причелины, полотенца, наличники и т.п.) включает изображения священных животных: коней, птиц и др., а также стилизованные языческие заклинательные знаки;

б) обряды, связанные с возведением дома и новосельем, имеют заклинательный характер;

в) обряды, связанные с печью, передают ритуалы почитания духа огня;

г) ряд верований и обрядов крестьян относится к особым духам: домовому, дворовому, овиннику, баннику и др.;

д) домашняя утварь, украшенная, как и сам дом, орнаментом из заклинательных знаков, сохраняет черты языческой веры в повсеместное существование духов.

4.Традиционная одежда восточных славян (особенно праздничная) с богатой, но не очень-то разнообразной вышивкой, имевшей в древности сберегательное значение. Вышивка располагалась на одежде не где попало, а именно в тех местах (ворот, обшлага рукавов, подол), через которые к телу человека, согласно верованиям наших предков, могли проникнуть злые духи.

В нашей книге мы неоднократно будем обращаться к этнографическим материалам, хранящим отголоски древних верований.

II.6.Язык, в том числе топонимика, как источник сведении по славянской мифологии

Слово и миф тесно связаны между собой, во многих словах как бы "застыли" древнейшие верования наших предков. Очень важное значение в изучении мифологии придавали языку представители мифологической школы А.Н.Афанасьев, А.А.Потебня и другие ученые. И не случайно свое знаменитое исследование "Поэтические воззрения славян на природу" А.Н.Афанасьев начинает словами: "Богатый и можно сказать - единственный источник разнообразных мифических представлений есть живое слово человеческое..."

Исследуя язык, можно в какой-то степени реконструировать древнейшие мифологические представления. В нашей речи сохранились слова, возникшие сотни и даже тысячи лет назад Эти слова могут быть ровесниками мифов и даже нести в себе мифологический образ. Исследованию символического значения слов в русском языке и других славянских языках посвятил многие свои труды А.А.Потебня, в том числе и специальную работу "О некоторых символах в славянской народной поэзии".

Одним из примеров "мифологического" подхода к анализу этимологии и значения слова может служить предложенное А.А.Потебней толкование слова "бабочка". Почему легкое, воздушное существо называют бабочкой (от слова "баба")? Ученый на основании этнографических сведений, материала диалектов, семантических параллелей славянских языков сделал вывод, что в этом названии отразилось языческое верование в то, что души предков женского пола (бабушек) возвращаются к нам в виде таких существ. Другие считают, что слово "бабочка" образовано от существительного "баба" в значении "ведьма, колдунья". Ведь - по старым поверьям - некоторые животные, в том числе и бабочки, считались тайными колдунами. Во всяком случае, ясно, что многие слова сохраняют в себе древние мифологические представления наших предков.

В целом реконструкция славянской мифологии требует обязательного изучения этимологии, семантического развития слов, называющих языческих богов и богинь, низших духов, древние обряды и празднества. Кроме того, принимаются во внимание и соответствия этих имен в славянских, балтийских, других индоевропейских языках.

Использование лингвистических данных для изучения славянской мифологии заставляет ученых обращаться и к такому ценному источнику, как топонимика мифологического происхождения. И хотя с принятием христианства географические языческие названия были в основном вытеснены позднейшими наименованиями (Марьина роща, Божья гора и т.п.), все же небольшие географические объекты, урочища сохранили некоторые древнейшие имена. В книге Б.А.Рыбакова "Язычество Древней Руси" описаны основные группы мифотопонимов. На первом месте стоят топонимы, связанные с Волосом-Велесом (село Волосово, Велесово, Велесово дворище, Волосова улица, Волосовичи и т.д.). На втором месте названия, связанные с женским божеством (Бабья гора и т.п.). Кроме того, в топонимике отражены и другие мифологические имена: Перынь, Ярилина плешь, Мокошин верх, Перунов дуб, Русаловка и т.д. Изучение мифотопонимов и этнографических данных позволяет делать выводы о распространении каких-либо верований на определенных территориях Руси и в какой-то мере - о широте распространенности их среди населения.

Топонимические данные в своих исследованиях по мифологии привлекали многие ученые: Н.М.Гальковский, Р.Я.Якобсон, В.В.Иванов, В.Н.Топоров, Б.А.Рыбаков и др. Б.А.Рыбаков считает, что "тщательно и широко собранные названия урочищ во всех славянских землях могут дать в будущем значительно более полную картину распространения тех или иных божеств, чем та, которая создается по крайне фрагментарным источникам".

Итак, только учет всех источников: письменных памятников и свидетельств современников, фольклорных произведений и археологических свидетельств, этнографических материалов и данных лингвистики - позволяет глубоко и полно изучить славянскую языческую мифологию.

Все цитирование проводится по книге:
     Волошина Т.А., Астапова С.Н. Языческая мифология славян. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1996. – 448 с