§ 5. Криминологическая характеристика пенитенциарной преступности
(преступности в местах лишения свободы)
Преступность в местах лишения свободы представляет собой специфическую разновидность уголовного рецидива и потому опасна по характеру и жестокости. Наиболее характерны для обитателей этих мест своя «нравственность» и свои обычаи, а также пренебрежение к личности и даже жизни, а для значительного числа заключенных -–полная нравственность деградации и отрицание «официальных» (с их точки зрения) ценностей.
Некоторые преступления могут совершаться только осужденными, отбывающими наказание (или лицами, находящимися в предварительном заключении): побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи (ст. 413 УК РБ), уклонение от отбывания лишения свободы (ст. 414 УК РБ), дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества (ст. 410 УК РБ). В остальных случаях это обычные общеуголовные преступления (убийства, причинение вреда здоровью, хулиганства, незаконные операции с наркотическими веществами и др.), но обладающие значительной спецификой, которая связана с особенностями как субъекта, так и конкретных ситуаций их совершения.
Абсолютное число регистрируемых в местах лишения свободы преступлений невелико – в год во всех исправительных учреждениях Беларуси совершается в среднем от 110 до 160 преступлений.
В структуре преступности по всем исправительным учреждениям в последние годы на первом месте находятся хзлостное неповиновение требованиям администрации мест лишения свободы (32%0, на втором – побеги (30%), затем уклонение от отбывания наказания (13%). Четвертое место в структуре преступности занимает умышленное тяжкое телесное повреждение (8%). Пятое место занимают преступления, связанные с незаконными операциями с наркотическими веществами (7%). Объясняется это тем, что наркотики и другие сильнодействующие вещества всегда занимали в жизни осужденных значительное место, поскольку они в условиях социальной изоляции остаются чуть ли не единственным средством, используемым для снятия стрессов, состояний фрустрации, тревоги, характерных для осужденных. Кроме того, наркотический «подогрев» поощряется преступной субкультурой, а поэтому потребление наркотических веществ является также свидетельством сильного влияния криминальных обычаев и традиций. На шестом месте находится хулиганство (6,5%), на седьмом – угроза, насилие в отношении должностного лица (6%).
Восьмое, девятое и десятое места занимают соответственно действия, дезорганизующие работу мест лишения свободы (5,5%), кражи (5;) и покушение на убийство (4%). Фиксируются одиночные случаи захвата заложников.
Более чем для половины регистрируемых преступлений (включая побеги) характерна выражена насильственная мотивация. Физической расправой, насильственными действиями часто сопровождаются и кражи, открытые похищения имущества осужденных. Для преступности в исправительных учреждениях нередко характерно выражение «стадности», когда все что-то громят, когда убивают, захватывают заложников. При этом организаторы таких преступлений стремятся остаться в тени или требуют от других обязательного молчания под страхом расправы.
Преступность в местах лишения свободы обладает высокой степенью латентности. Телесные повреждения, даже тяжкие, нередко выдаются за несчастные случаи. Кражи, например, продуктов питания у «соплеменников», либо ограбление их, присвоение передач и проч. администрации, как правило, неизвестны, а когда становятся известны, то либо на них не реагируют, либо применяют дисциплинарные меры.
Специфическим тюремным (лагерным) преступлением, причем отличающимся очень высоким уровнем латентности, кроме названных, является насильственное мужеложство, часто сопровождаемое изощренной жестокостью, глумлением над жертвой. При этом совершающие указанное преступление заставляют других заключенных смотреть на это изуверство, трезво рассчитывая, что страх перед возможностью оказаться жертвой убьет в смотрящих остатки человеческого. Администрации исправительного учреждения чрезвычайно трудно предупредить подобного рода преступления из-за существующей среди заключенных круговой поруки и подчинения воровским законам. Кроме того, необходимо иметь в виду, что надзорная служба и воспитатели находятся с заключенными 8-10 часов, а в остальное время осужденные «воспитывают» сами себя.
Жертвами сексуального насилия, всегда жестокого и унизительного, являются, в первую очередь, лица, совершившие сексуальные преступления против детей и подростков, убийства, причинившие им тяжкий вред; содействовавшие правоохранительным органам или имеющие родственников в этих органах; занимающиеся мужеложством в пассивной форме. Жертвами данного насилия становятся также осужденные, не соблюдающие элементарных норм личной гигиены, умственно отсталые, замеченные в двурушничестве или краже вещей или продуктов питания у других осужденных, даже лица с женоподобными чертами лица или тела; просто слабые по характеру и физически, которые не способны противостоять угрозам и насилию. Все они образуют строго изолированную группу отвергнутых, или так называемых опущенных.
Из изложенного видно, что действия и поступки, за которые возможно отвергание, весьма различны. «Одни из них порицаются с наибольшей силой, подчас вызывая искренний гнев и возмущение сообщества преступников, другие же менее порицаемы. К первым можно отнести сексуальные преступления, совершенные в отношении детей и подростков, и преступления, связанные с издевательствами или жестокостью, а также оказание содействия правоохранительным органам. Наказание за них почти всегда наступает сразу же после помещения в места лишения свободы лиц, взятых под стражу. Поэтому большинство тех, кто арестован за данные преступления (около 80%), были отвергнуты в СИЗО. Лишь незначительная часть (около 15%) были отвергнуты в колонии, причем в первые месяцы отбывания наказания»[1].
При выявлении указанных лиц осужденные, в соответствии с неписанными нормами, обязаны предпринять необходимые действия с целью их отвергнуть.В случае отказа от таких действий это может серьезно сказаться на их собственном статусно-ролевом положении в дальнейшем, вплоть до того, что они сами могут оказаться среди отвергнутых.
Насильственно гомосексуальные акты могут совершаться ворами в законе, лидерами и активными участниками преступных группировок в отношении не только перечисленных выше лиц, но и любых других осужденных с целью подавить их психику, запугать, подчинить себе и сделать послушными исполнителями криминальной элиты.
Подавляющее большинство заключенных, совершающих преступления, имеет возраст до 30 лет, из них 80% ранее судимы и освоили многие элементы криминальной, в том числе тюремной, субкультуры.
Социально-демографический профиль заключенных, совершающих преступления, следующий: примерно половина из них – это лица до 30 лет, имеющие уже определенный жизненный опыт, сформированные негативные ценности ориентации, наличие двух или трех судимостей. Это люди, достаточно сильно пропитавшиеся тюремной субкультурой, тем более что почти половина из них ранее уже находились там от пяти до десяти лет, а некоторые – свыше десяти лет. Большинство из них осуждено за кражи, грабежи, разбои, изнасилования, но довольно мало среди них тех, кто наказан за убийства и причинения тяжкого вреда здоровью. Подавляющее большинство из заключенных, совершающих преступления, имеют невысокий образовательный уровень (убийцы, к примеру, 5-7 классов в среднем).
Что касается психологических особенностей указанных лиц, то они характеризуются следующим симптомокомплексом[2].
Большинство осужденных имеет примитивную структуру потребностей (преобладание органических потребностей), элементы инфантилизма, противоречивости и двойственности психики, отражающиеся в характере совершаемых ими преступлений.
Недостаточное их интеллектуальное развитие, неспособность к абстрактному мышлению, установленное в ходе исследования у всех лиц, совершивших побеги и убийства в исправительных учреждениях, сказываются на преобладании у них эмоциональных побуждений. То есть при совершении насильственных преступлений в мотивации преобладает сложившаяся в течении довольно длительного времени отрицательно-эмоциональная установка к потерпевшему, сужающая до предела возможности сознания.
В целом же для указанных лиц характерно преобладание следующих черт: 1) эмоциональная неустойчивость, несдержанность, неспособность управлять собой в экстремальных условиях; 2) конформность, зависимость от других осужденных; 3) интровертированность осужденных, т. е. погружение в свои мысли, в свое «я». Отсюда склонность к самоанализу, необщительность, пессимизм, скрытность и другие свойства, которые способны при отсутствии длительной разрядки разрешиться в эмоциональном взрыве – в хулиганстве, насилии, побеге или просто в злостном нарушении режима; 4) повышенная тревожность, выражающаяся в страхах, осторожности. В конечном счете это вызывает невротическое или психическое заболевание и по механизму эмоциональной разрядки может проявляться в совершении преступления связанного с физической активностью, т. е. чаще всего с насилием, половыми эксцессами; 5) повышенное самомнение, упрямство, а у особо опасных преступников – повышенный самоконтроль, который наряду с организаторскими способностями содействует формированию лидерства, организации и совершению тщательно подготовленных тяжких преступлений в условиях социальной изоляции, а потому трудно раскрываемых.
У значительного количества заключенных имеются те или иные невротические отклонения (в большей степени истерии, неврозы) и психические аномалии (психопатии, акцентуации характера и т.п.). Эти отклонения затрудняют осужденному возможность в полной мере осознавать значение своих действий, руководить ими и зачастую именно поэтому способствуют совершению ими преступлений. Так, установлено наличие психопатических отклонений у всех лиц, совершивших побеги.