§ 2. Мотивация преступного поведения

 

Первое звено механизма преступного поведения охватывает формирование мотивов преступления. Под мотивом понимается внутреннее побуждение к тому или иному поступку. Его рассмат­ривают как непосредственную причину преступления. Изучение мо­тива отвечает на вопрос, почему человек поступает так или иначе.

Мотив преступления — то внутреннее побуждение, которое вы­зывает у лица решимость совершить преступление и руководит им при его осуществлении. Побуждения являются формой отношения лица к окружающей среде как к источнику их удовлетворения. Будучи побуждением, мотив всегда направлен на тот или иной объект (лицо, предмет), который выступает в качестве средства его удовлетворения.

Главную роль в формировании преступного поведения играют потребности субъекта. Потребности человека отражают его зави­симость от внешнего мира, нужду в чем-либо.

Потребности современного человека весьма разнообразны. Клас­сифицируя их, можно выделить три основные группы: 1) социализи­рованные органические (физиологические) потребности — в самосохранении, размножении и т. п.; 2) материальные потребности; 3) социальные потребности — в завоевании социального статуса, в признании, самоутверждении, творчестве, смысле жизни и т. д.

Потребность не может оставаться неудовлетворенной сколь­ко-нибудь длительное время, так как она или угасает, или человек на ней фиксируется, "застревает". Блокированная потребность за­являет о себе настойчиво и упорно, принимает навязчивый харак­тер. Если естественное или легальное удовлетворение данной по­требности становится по каким-либо причинам невозможным, ее удовлетворение может принимать мнимые (уродливые, извращен­ные) или интисоциальные формы.

Отдельные поступки, а тем более поведение человека в целом, в том числе и преступное, в основном направляются не одним, а несколькими мотивами, находящимися друг с другом в сложных иерархических отношениях. Среди них имеются ведущие, которые и стимулируют поведение, придают ему личностный смысл. Так, в большинстве случаев в основе хищений лежат не только корыст­ные мотивы, но и мотивы самоутверждения личности в глазах пре­стижной (референтной) группы.

Кроме того, как установлено исследованиями, именно ведущие мотивы носят неосознаваемый характер. По этой причине преступ­ники во многих случаях не могут вразумительно объяснить, поче­му они совершили данное преступление.

Обобщая результаты исследований последних лиц, можно вы­делить следующие мотивы антисоциального поведения: мотивы са­моутверждения (статусные), защитные, замещающие, игровые мо­тивы, мотивы самооправдания, которые могут носить как осознава­емый, так и неосознаваемый характер.

Мотивы самоутверждения. Потребность в самоутвержде­нии — важнейшая потребность, стимулирующая широчайший спектр человеческого поведения. Она проявляется в стремлении человека утвердить себя на социальном, социально-психологичес­ком и индивидуальном уровнях.

Утверждение личности на социальном уровне означает стрем­ление к завоеванию социального статуса, т. е. достижению опреде­ленного социально-ролевого положения, связанного с признанием личности в сфере профессиональной или общественной деятельно­сти. Утверждение на социально-психологическом уровне связано со стремлением завоевать личный статус, т. е. добиться признания со стороны личностно значимого ближайшего окружения на группо­вом уровне — семьи, референтной группы (друзей, приятелей, свер­стников, коллег по работе и т. д.). Но это может быть и группа, с которой человек не контактирует, но в которую стремится попасть, стать ее членом. В таких случаях преступление выступает в ка­честве способа его проникновения в подобную группу, достижения признания. Наиболее характерно это для подростков, молодых лю­дей.

Утверждение личности на индивидуальном уровне (самоутвер­ждение) связано с желанием достичь высокой оценки и самооцен­ки, повысить самоуважение и уровень собственного достоинства. До­стигается это путем совершения таких поступков, которые, по мне­нию человека, способствуют преодолению каких-либо психологи­ческих изъянов, слабостей и в то же время демонстрируют силь­ные стороны личности.

Чаще всего подобное самоутверждение происходит бессозна­тельно. Оно характерно, например, для расхитителей так называе­мого престижного типа, которые стремятся достичь определенного социального статуса или же сохранить его любым путем, в том числе и преступным. Недостижение его, а тем более его утрата означают для них жизненную катастрофу.

"Из названных уровней утверждения личности именно само­утверждение, по всей вероятности, имеет первостепенное значение, стимулируя жажду признания на социальном и социально-психо­логическом уровнях. Самоутверждаясь, человек чувствует себя все более независимым, раздвигает психологические рамки своего бы­тия, сам становится источником изменений в окружающем мире, делая его более безопасным для себя. Это дает ему возможность показаться в должном свете и в глазах ценимой им группы, и в глазах общества. Эти признания, взаимно дополняя друг друга, обес­печивают индивиду внутренний психологический комфорт и ощу­щение безопасности"¹.

Среди взяточников и расхитителей встречаются лица, стре­мящиеся к утверждению и на социальном, и на социально-психо­логическом, и на индивидуальном уровнях. Среди воров, грабите­лей, разбойников, мошенников чаще обнаруживаются те, которые утверждаются на втором и третьем уровнях.

Нередко совершение корыстного преступления обеспечивает лицу решение каких-либо внутренних проблем помимо статусных. Обладание материальными благами придает человеку уверенность, снижает беспокойство по поводу своей социальной определеннос­ти, устраняет, чаще временно, чувство зависти, собственной непол­ноценности.

Самоутверждение — распространенный мотив при соверше­нии изнасилования. Изнасилование — не только удовлетворение сексуальной потребности, не только проявление частнособственни­ческой психологии и примитивного отношения к женщине, не толь­ко неуважение к ней, к ее чести и достоинству, но, прежде всего, утверждение своей личности таким уродливым и общественно опас­ным способом.

Субъективные причины изнасилования связаны, в первую оче­редь, с особенностями самовосприятия преступника, с его ощуще­нием, часто на подсознательном уровне, собственной неполноцен­ности, ущербности как мужчины. Часто такое ощущение, пережи­вание принимают жестко фиксированный характер, человек как бы приковывается к объекту фрустрации, от которого он зависим (жен­щина вообще). Стремление избавиться от этой зависимости и в то же время самоутвердиться в мужской роли может толкнуть такое лицо на совершение изнасилования.

Особый интерес в связи с этим представляет опасная катего­рия насильников, внезапно нападающих на незнакомых женщин и старающихся силой преодолеть их сопротивление. Поведение та­ких преступников схоже с действиями охотника, поджидающего или выслеживающего добычу. В большинстве своем такие "охотники" положительно характеризуются в быту и на работе, они заботливы в семье, но по отношению к другим женщинам испытывают резко отрицательные эмоции.

Как отмечают ученые, "подобные насильники занимают по отношению к женщине подчиненную, пассивную позицию, женщи­на доминирует над мужчиной и направляет его. Как правило, у них нарушена аутоидентификация с мужской ролью при мощном на­пряжении сексуальной потребности, фиксации на половых отноше­ниях, сводящихся лишь к половым актам вне нравственно-психо­логической близости. Установлено также, что подобные лица име­ли в детстве властную, доминирующую мать и безвольного, подчи­ненного отца. Создавая собственную семью, они психологически вос­создавали свою раннесемейную ситуацию, образно говоря, занимали место отца и выбирали в качестве жены женщину, похожую по своим психологическим чертам и поведению на мать"².

"Охотники" зависимы не только от матери и жены, но и от женщин вообще, поскольку отношения с ними подсознательно строят на материнско-детской базе. Поэтому в качестве мотивов изнаси­лования у "охотников" выступают, с одной стороны, стремление уничтожить психологическое доминирование женщин вообще, а не конкретных лиц, а с другой стороны — желание добиться в акте сексуального насилия идентификации с мужской половой ролью, самоутвердиться, обрести личностно-эмоциональную автономию. Однако добиться окончательного освобождения от психологической зависимости от женщин путем однократной попытки насилия не удается. Именно по этой причине лицо продолжает совершать нео­жиданные и яростные нападения на женщин, иногда по нескольку десятков раз.

Считается также, что стремление избавиться от психологиче­ского диктата женщины, "навязанного" в детстве матерью, лежит в основе многих случаев изнасилования женщин старческого воз­раста.

Что касается наиболее опасных преступных проявлений — се­рийных сексуальных убийств, то, по мнению исследователей, в их основе лежат следующие мотивы:

1) сексуальные посягательства на женщин, сопровождаемые проявлениями особой жестокости, обусловливаются не столько сек­суальными потребностями преступников, сколько необходимостью избавиться от психологической зависимости от женщины как сим­вола, абстрактного образа, обладающего большой силой;

2) социальное или биологическое отвергание (действительное или мнимое) женщиной порождает у лица страх потерять свой со­циальный и биологический статус, место в жизни. Насилуя и уби­вая потерпевшую, т. е., полностью господствуя над ней, преступник в собственных глазах предстает сильной личностью. Таким обра­зом здесь проявляется мотив самоутверждения;

3) нападения на подростков и особенно на детей нередко де­терминируются бессознательными мотивами, когда имеют место снятие и вымещение тяжких психотравмирующих переживаний детства, связанных с эмоциональным неприятием родителями, с унижениями по их вине. В таких случаях ребенок или подросток, ставший жертвой, также выступает в качестве символа тяжелого детства: преступник уничтожает этот символ, пытаясь таким обра­зом освободиться от постоянных мучительных переживаний. В дан­ном случае проявляется мотив вымещения;

4) сексуальные нападения на детей и подростков, сопряжен­ные с их убийством, могут порождаться неспособностью преступ­ника устанавливать нормальные половые контакты со взрослыми женщинами либо тем, что такие контакты не дают желаемого удов­летворения в силу различных половозрастных дефектов;

5) получение сексуального удовлетворения и даже оргазма при виде мучений и агонии жертвы. Это — сугубо садистская мотивация³.

К сказанному следует добавить, что ведущим мотивом ряда серийных убийств, в том числе и сексуальных, является некрофи­лия — неодолимое влечение к смерти, уничтожению всего живого, наиболее ярким представителем которого был Чикатило.

Далеко не каждый убийца может быть отнесен к некрофиль­ским личностям. Среди убийц немало таких, кто совершил преступ­ление в состоянии сильного переживания, из мести, ревности или ненависти к другому человеку, под давлением группы или иных тяжелых обстоятельств своей жизни и при этом может сожалеть о случившемся. "Некрофил же, — отмечает Ю. М. Антонян, — это человек, который все проблемы склонен решать только путем на­силия и разрушения, которому доставляет наслаждение мучить и заставлять страдать, одним словом, тот, который не может суще­ствовать, не превращая живое в неживое"⁴.

Защитная мотивация. Исследования показывают, что значи­тельное число убийств имеет объективный, как правило, неосозна­ваемый, смысл защиты от внешней угрозы, которой в действитель­ности может и не быть. В данном случае страх перед вероятной агрессией обычно стимулирует совершение угрожающих агрессив­ных действий.

Ю. М. Антонян приводит следующий пример. О., будучи под­ростком, часто совершал хулиганские действия и избивал своих сверстников, если ему казалось, что они хоть как-то ему угрожают. Был постоянно готов к отпору и для этого всегда носил с собой нож. Уже после службы в армии он ударил на работе кулаком мастера, который якобы оскорбил его. В другой раз он, подойдя к группе мужчин, ударил одного из них ножом сзади (но лишь порезал кос­тюм) — ему показалось, что они говорили о нем плохо. Через год, увидев у входа в клуб группу подростков, подошел к ним и ударил парня ножом в сердце, от чего тот на месте скончался. О. объяснил свои действия следующим образом: "Он меня обругал, а я ни от кого не потерплю такого". Интересно, что О., по его же словам, убил не того, кто его оскорбил, а другого, рядом с ним стоящего. Это го­ворит о том, что ему важно реализовать свою готовность к нападению, а оскорбления были лишь поводом для вымещения защитной агрессивности⁵.

Нередко защитной мотивацией вызываются изнасилование и последующее убийство жертвы; это происходит в тех случаях, ког­да поведение женщины, реальное или мнимое, воспринимается преступником как унижающее его мужское достоинство или угрожаю­щее его самовосприятию и оценке себя в мужской роли. К приме­ру, женщина вступает в сексуальную игру с мужчиной, отводя ему в ней пассивную роль. Женщина готова вести любовную игру толь­ко до определенного предела. Мужчина же об этом не знает. Но как только нужный ей предел любовной игры достигается, женщина становится жесткой и неумолимой. Таким своим неожиданно пре­пятствующим поведением она вызывает у мужчины состояние фру­страции. И дело здесь не только в том, что он испытывает сильное сексуальное возбуждение, требующее удовлетворения. Категори­ческий отказ от сексуального сближения воспринимается мужчи­ной как тяжкое унижение его достоинства, удар по его самооценке, самолюбию, что вызывает у него взрыв ярости.

Мотивы замещения. Нередки случаи совершения насильствен­ных преступлений по механизму замещающих действий. Суть этих действий состоит в том, что если первоначальная цель становится по каким-либо причинам недостижимой, то лицо стремится заме­нить ее другой — доступной. Благодаря "замещающим" действиям происходит разрядка (снятие) нервно-психического напряжения в состоянии фрустрации.

"Замещение" действий, т. е. смещение в объекте нападения, может происходить разными путями. Во-первых, путем "генерали­зации" или "растекания" поведения, когда насильственные побуж­дения направлены не только против лиц, являющихся источником фрустрации, но и против их родственников, знакомых и т. д. В та­ких случаях лицо, поссорившись с одним человеком, адресует свою агрессию близким или друзьям этого человека. Во-вторых, путем эмоционального переноса. Например, подросток, ненавидящий сво­его отчима, портит его вещи. В-третьих, агрессия при "замещаю­щих" действиях направляется против неодушевленных предметов или посторонних лиц, подвернувшихся под руку. Это так называе­мая респондентная агрессия, наиболее опасная, поскольку ее объек­том часто выступают беззащитные люди. В-четвертых, разновид­ностью "замещающих" действий является "автоагрессия", т. е. об­ращение агрессии на самого себя. Не имея возможности "выплес­нуть" свою враждебность вовне, человек начинает распекать себя и нередко причиняет себе различные повреждения.

В качестве иллюстрации действия механизма вымещения аг­рессии путем ее смещения (замещения) на доступный объект мож­но привести пример убийства, описанный В. Астафьевым в повести "Печальный детектив": "... Молодой парень, недавно окончивший ПТУ, пьяный полез в женское общежитие льнокомбината, бывшие там кавалеры-"химики" не пускали молокососа. Завязалась драка. Парню набили морду и отправили домой баиньки. Он же решил за это убить первого встречного. Первым встречным оказалась моло­дая женщина-красавица на шестом месяце беременности, с успе­хом заканчивающая университет в Москве и на каникулы приехав­шая в Вейск, к мужу. Пэтэушник бросил ее под насыпь железной дороги, долго и упорно разбивал ей голову камнем. Еще когда он бросил женщину под насыпь и прыгнул следом, она поняла, что он ее убьет, просила: "Не убивайте меня! Я еще молода и у меня ско­ро будет ребенок.". Это только разъярило убийцу. На суде в пос­леднем слове он бубнил: "Я все равно кого-нибудь убил бы. Что, я виноват, что попалась такая хорошая женщина?"⁶

Игровые мотивы. К числу распространенных мотивов преступ­ного поведения относится игровой. Этот тип мотивации достаточно распространен среди воров, расхитителей, особенно мошенников, реже — среди других категорий преступников. К представителям преступников-"игроков" принадлежат те, кто совершает преступ­ления не только, а во многих случаях и не столько ради материаль­ной выгоды, сколько ради игры, доставляющей острые ощущения.

Игровые мотивы часто встречаются в преступных действиях воров-карманников и нередко тех, кто совершает кражи из квар­тир, магазинов и других помещений. Указанные мотивы ярко про­являются в мошенничестве, где осуществляются интеллектуальное противоборство, состязание в ловкости, сообразительности, умении максимально использовать благоприятные обстоятельства и быст­ро принимать решения. Карточные шулера ведут как бы двойную игру — и по правилам, и обманывая, получая тем самым макси­мальные переживания от риска.

Мотивы самооправдания. Одним из универсальных мотивов преступного поведения в подавляющем большинстве случаев яв­ляется мотив самооправдания: отрицание вины и, как следствие, отсутствие раскаяния за содеянное. Искреннее осуждение своих дей­ствий встречается довольно редко, но при этом вслед за признани­ем обычно следуют рассуждения, направленные на то, чтобы свес­ти вину к минимуму.

Возникает вопрос: за счет каких психологических механизмов происходит снятие с себя ответственности за содеянное? Здесь дей­ствуют механизмы психологической самозащиты, которые снижа­ют, нейтрализуют или совсем снимают барьеры нравственно-пра­вового контроля при нарушении уголовно-правовых запретов. Имен­но на этой основе происходит самооправдание и внутреннее осво­бождение от чувства вины за совершаемое и совершенное преступ­ление.

Изучение личности преступника показало исключительную важность защитных механизмов, которые подготавливают и побуж­дают к преступному поведению, а затем ретроспективно оправды­вают его. Подвергшись негативным санкциям или опасаясь их, лич­ность избирает путь устранения неблагоприятных последствий сво­его поведения, идущего вразрез с общепринятой нормой, нейтра­лизуя социально-правовой контроль посредством включения защит­ных механизмов.

К числу последних относятся перцептивная защита, отрица­ние, вытеснение, рационализация, проекция и др.

Обобщенно мотивы самооправдания преступного поведения проявляются в:

1) искаженном представлении о криминальной ситуации, в ко­торой избирательно преувеличивается значение одних элементов и преуменьшается роль других, в результате чего возникает иллю­зия необязательности применения уголовного наказания;

2) исключении ответственности за возникновение криминаль­ной ситуации, которая понимается как роковое стечение обстоя­тельств;

3) изображении себя жертвой принуждения, вероломства, ко­варства и обмана других лиц либо собственных ошибок и заблуж­дений, которые и привели к противоправным действиям;

4) убеждении в формальности нарушаемых норм, обыденнос­ти подобных действий, в силу чего они расцениваются как допус­тимые;

5) отрицании жертвы преступления и предмета преступного посягательства и тем самым игнорировании вредных последствий и общественной опасности деяния;

6) умалении и приукрашивании своей роли в совершенном пре­ступлении;

7) облагораживании истинных мотивов своих действий, в ре­зультате чего они представляются извинительными и даже право­мерными (защита справедливости и т. д.);

8) рассмотрении себя в качестве жертвы ненормальных усло­вий жизни, среды, которые как бы неизбежно толкнули на совер­шение преступления;

9) гипертрофии собственных личностных качеств, в утверж­дении своей исключительности, ставящей лицо, по его мнению, выше закона⁷.

Борьба с неадекватными, замещающими, отсроченными и дру­гими преступными действиями, в связи с наличием в них элемен­тов "бессознательного", должна строиться на основе знания особен­ностей их мотивационного механизма.

 

_________________________________

¹ Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступника и расследование преступления. М., 1996. С. 170.

² Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Указ. соч. С. 93.

³ См.: Антонян Ю. М., Верещавин В. А., Потапов С. А., Шостакович Б. В. Серийные сексуальные убийства. С. 119—120.

⁴ Антонян Ю. М. Психология убийства. С. 251.

⁵ См.: Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступ­ника и расследование преступления. М., 1996. С. 126.

⁶ Астафьев В. Печальный детектив // Роман-газета. № 5. М., 1987. С. 33.

⁷ См.: Ратинов А. Р., Ефремова Г. X. Правовая психология и преступное поведение. С. 230—231.