Всякое сплочение людей на основе какой-либо совместной де­ятельности неизменно порождает определенную систему взаимо­отношений, нуждающуюся в урегулировании ради достижения со­вместной цели. В формальной организации (группе) такое урегули­рование обеспечивается официальными документами. Когда же речь идет о неформальном образовании, каковым является преступная группа, то в ней основными факторами урегулирования являются единые принципы и образцы антиобщественного поведения, кото­рые формировались преступным миром веками и стали его тради­циями и обычаями.

В преступных группах, так же, как и в иных формах группо­вой деятельности, формирование основных групповых характерис­тик и процессов, например, сплоченности, общего чувства — чув­ства коллективности, обычно включает стандартизацию оценок, ус­тановок, способов, процедур, используемых членами группы в про­цессе выполнения определенных действий в определенных услови­ях. Все эти процессы связаны с выработкой и использованием групповых норм. С их помощью группа предписывает определен­ное поведение в целом и в конкретных ситуациях, в сложных, эк­стремальных случаях. Одновременно осуществляется и социальный контроль над членами группы. Группа, защищая свои интересы, обя­зывает своего члена придерживаться установленного стандарта поведения, в том числе и в нестандартных ситуациях. Ее предпи­сания — прежде всего обычаи и традиции, т. е. устойчивые формы регулирования поведения. Преступные традиции и обычаи, как показывают исследования, присутствуют на всех стадиях динами­ки преступных групп — становления и функционирования.

Если рассматривать преступную группу как некий "собира­тельный образ", необходимо отметить, что ее возникновение обусловлено необходимостью достижения преступных целей объединен­ными усилиями многих людей. Цель же эта определяет мотивацию преступного поведения. Выше отмечалось, что основная цель орга­низованных преступных групп, особенно сложно структурирован­ных, — получение прибыли (доходов) преступным путем. Основной мотив их деятельности — стяжательский. На базе этой общности (жажда обогащения) зарождается стремление к совершению совме­стных преступных действий, что предопределяет образование пре­ступной группы. Создание, функционирование преступной группы регулируется преступными традициями и обычаями, которые, по­мимо регулятивной функции, консолидируют усилия членов груп­пы не только ради достижения преступной цели, но и для самоза­щиты от внешних факторов — правоохранительных органов, кри­минальных конкурентов.

Формирование любой преступной группы сопряжено с выра­боткой определенных норм, необходимых прежде всего для поддер­жания групповой сплоченности. Создание каких-либо новых норм подчинено общим традициям и обычаям преступной деятельности. На уровне преступной группы, особенно мафиозного образования, эти традиции и обычаи являются не просто жизненными правила­ми поведения ее членов. Из признаков общения и поведения в анти­общественной среде они превращаются в жесткие законы преступ­ной деятельности и преступного поведения, даже образа жизни, несоблюдение которых влечет наложение соответствующих санк­ций. "Санкции здесь обычно суровые и жесткие (выкуп, побои, чле­новредительство, убийство) и основаны соответственно на физичес­ком (вооруженном) насилии. Нормы и правила, как и авторитет гла­варя, пронизаны и подкреплены специфическими моральными "максимами", которые именуются достаточно привлекательно: «"долг", "справедливость", "честность", "уважение старших", "смелость", но на деле имеют однобокий и извращенный смысл»¹.

Преступные группы, концентрируя в своих рамках общие пре­ступные традиции и обычаи и формируемые ими групповые нормы преступной деятельности, культивируют в целом специфическую автономную субкультуру преступного поведения. Объединяя пре­ступников на основе общности образа жизни, преступная субкульту­ра становится организующим началом в преступной группе, кото­рое ставит под контроль поступки и действия членов группы, созда­вая одновременно внутренние условия для усиления самоконтроля.

Криминальные традиции и обычаи, отмечает С. Я. Лебедев, со­стоят из трех элементов.

"Регулятивные элементы: "законы" и "правила", регулирую­щие взаимоотношения между преступниками в связи с ведением антиобщественного образа жизни и совершением преступлений, специфические ритуалы общения и поведения в преступной среде.

Атрибутивные элементы: татуировки, жаргон, клички, мими­ка, жестикуляция, отражающие принадлежность той или иной лич­ности к преступной деятельности.

Эмоциональные элементы: песни, стихи, поговорки с "воровс­кой" тематикой, отражающие эмоциональную сторону антиобще­ственного образа жизни и совершения преступлений (так называе­мый преступный фольклор)"².

Преступные традиции и обычаи выполняют ряд функций, среди которых можно выделить следующие. Во-первых, они сти­мулируют противоправное поведение, способствуя тем самым прогрессированию преступности; во-вторых, они сохраняют опреде­ленный порядок и, в-третьих, воспроизводят его для новых поко­лений.

В преступной сфере традиции и обычаи выполняют назван­ные функции своими путями. Традиция предписывает, что именно необходимо закрепить и сохранить в целях воспроизводства, обы­чай — как закрепить и сохранить. Идейным содержанием, т. е. фор­мулой обычая всегда выступает правило поведения — детальное предписание поступка в конкретной ситуации. Идейным содержа­нием, формулой традиции всегда является норма или принцип по­ведения.

В-четвертых, традиции и обычаи в преступном мире выпол­няют "воспитательную" роль. Причем с наибольшим эффектом эту функцию выполняют специфические обряды и ритуалы. Как в лю­бой социальной сфере, в преступной среде они призваны воздей­ствовать на эмоциональную сферу человека, вызывать определен­ные переживания и настроения, тем самым стимулировать форми­рование криминальной личности.

Известно, что преступные традиции и обычаи обладают опре­деленной способностью "заражать" умы людей, что связано в извест­ной мере с их внешней привлекательностью. Вокруг них создается некий ореол удали и романтики. Некоторые атрибуты преступной жизни, давно ставшие ее традициями, содержат в себе элементы артистизма, театральности, азарта, юмора, что нередко вызывает у некоторых людей, особенно у подростков и юношей, стремление подражать такому образу жизни.

Обрядовая сторона многих преступных традиций и обычаев действует гораздо эффективнее, когда дополняется соответствую­щими художественными средствами. К их числу относится так на­зываемый преступный "фольклор" (песни, стихи, поговорки на во­ровскую тематику и др.).

Эмоциональное воздействие преступного "фольклора" доста­точно велико. Анализ его образцов свидетельствует о способности преступников умело и тонко играть на чувствах недалеких и поверхностных людей. Всем своим содержанием этот "фольклор" на­правлен на формирование негативного, а то и враждебного отно­шения к закону, представителям правоохранительных органов, на возвеличивание и приукрашивание преступного образа жизни, вос­хваление "подвигов", воспевание их "честности", "благородства", "широкой воровской души" и т. д.

Нередко такая уголовная пропаганда достигает своей цели и если не толкает на преступный путь, то во всяком случае может вызвать у отдельных "сердобольных" людей чувство снисходитель­ного, даже сочувственного отношения к преступникам.

В-пятых, одной из функций преступных традиций и обычаев как элементов преемственности является передача новым поко­лениям криминального опыта предшественников. Базу преемственности составляет преступность несовершеннолетних и молодежи. Эта возрастная категория в силу присущих ей социально-психоло­гических особенностей не только в большей степени восприимчи­ва к воздействию преступных традиций и обычаев, но и в опреде­ленной мере сама способствует усилению их криминогенности. Это связано с тем, что у подростков и юношей обострено стремление к автономии, независимости от социально-нормативной системы взрос­лых, которая, по их мнению, сдерживает свободу проявления ин­дивидуальных свойств личности и ограничивает сферу удовлетво­рения потребностей. В еще большей степени эта система не удов­летворяет несовершеннолетних правонарушителей, которые ищут возможность проявить присущие им свойства именно в девиантной среде, в извращенной, ложной, а то и общественно опасной форме. Криминальная среда, разумеется, предоставляет такую возмож­ность, одновременно навязывая свои правила поведения в виде пре­ступных традиций и обычаев, соблюдение которых жестко контро­лируется. Таким образом, в-шестых, преступные традиции и обы­чаи выполняют функцию социального (криминального) контроля членов преступных групп.

В-седьмых, преступные традиции и обычаи выполняют фун­кцию психологического воздействия в процессе целенаправленно­го вовлечения несовершеннолетних в криминальную деятельность. Известно множество случаев, когда в процессе подготовки подрос­тков к совершению преступлений многие взрослые, особенно из числа ранее судимых, рассказывали ребятам о своих былых по­хождениях, "друзьях", с которыми ранее совершали преступления, "смелости" и "мужестве" преступников, о воровских обычаях, спо­собах совершения краж, приемах сокрытия следов преступления, предметов, добытых преступным путем.

Традиции и обычаи преступных группировок, потеряв на оп­ределенном этапе развития свою силу, не исчезли бесследно. При­способившись к новым условиям, они приобрели теперь более жес­ткий, почти повсеместный характер.

О приверженности современных преступников традициям и обычаям уголовной среды свидетельствуют: 1) отрицательное от­ношение к нормальному, законопослушному образу жизни; 2) про­тиводействие правоохранительным органам; 3) участие в преступ­ной деятельности и всяческое ее поощрение; 4) стремление к спло­чению уголовной среды и поддержание преступных связей.

"Общими для современной уголовной среды традициями и обы­чаями, — отмечает С. Я. Лебедев, — являются:

— уклонение от общественно полезного труда, жизнь за счет совершения преступлений, систематическое изыскание возможно­стей для извлечения теневых доходов;

— повышение преступной квалификации;

— обеспечение маскировки преступного образа жизни и пове­дения, устранение факторов, затрудняющих его реализацию;

— соблюдение субординации согласно положению, занимаемому в преступной иерархии, беспрекословное подчинение лидеру уго­ловной среды;

— выполнение коллегиальных решений и требований, выра­ботанных в уголовной среде;

— недопущение проникновения в свою среду лиц, подозревае­мых в сотрудничестве с милицией, изобличение и наказание пос­ледних;

— оказание материальной и физической поддержки другим преступникам;

— вовлечение в преступную деятельность молодых правона­рушителей, пропаганда преступных традиций и обычаев, уголов­ной "романтики";

— ведение праздного образа жизни, неприятие норм обществен­ной морали и поведения;

— участие в азартных и иных тюремных играх и ритуалах;

— знание и использование в речи жаргона, иных способов тай­ного общения;

— нанесение на тело символических воровских татуировок;

— подрыв авторитета работников милиции, прокуратуры, суда, администрации исправительно-трудовых учреждений, исключение контактов с представителями данных органов, направленных во вред уголовному миру, учинение всяческих препятствий их нормальной деятельности"³.

Усвоение преступных традиций и обычаев осуществляется в процессе общения в криминальной среде. Всякому общению, в том числе и в уголовной среде, предшествует процесс предварительно­го восприятия образцов поведения, их оценка. Осознание приемле­мости данных образцов для удовлетворения личных потребностей вначале порождает у личности желание подражать им. Постепенно такое желание подражать перерастает в стремление.

Таким образом, подражание является важнейшим социаль­но-психологическим механизмом усвоения личностью преступных традиций и обычаев, а с помощью последних — механизмом иден­тификации, сплочения личности с преступной группой. Одновре­менно параллельно процессу подражания преступным традициям и обычаям идет процесс криминогенного заражения личности.

Специфическим способом сплочения преступной группы явля­ется ритуальность преступного поведения. Речь идет о наиболее ярких, "эмоциональных" и, как правило, весьма опасных преступ­лениях, поскольку смысл ритуала в том и состоит, что он втягивает участников в особый, необычайно насыщенный в психологическом отношении мир, в особую действительность существования. Спо­собность ритуала к сплочению группы обеспечивается за счет его большого психологического воздействия. Истории известно немало случаев ритуального совершения преступлений, в особенности пре­ступниками-профессионалами. В самом "сценарии" ритуальных пре­ступлений проявляются элементы артистизма, игры, что создает эмоциональный настрой у его участников, возбуждает азарт, ук­репляет групповую солидарность, порождает у членов группы "жаж­ду" повторения аналогичных действий, формирует у них устойчи­вую потребность в совершении преступления, составляя основу кри­минальной мотивации. Лица, совершающие подобные преступления, представляют повышенную опасность, поскольку испытывают от преступления удовольствие.

Средствами идентификации лиц с преступной группой и, со­ответственно, ее сплочения являются такие традиционные атрибу­ты уголовной среды, как жаргон и татуировки.

В преступной среде жаргон выступает как средство самоут­верждения, адаптации и самовыражения преступников. В настоя­щее время он характеризуется уклоном в сторону специализации преступного поведения, что свидетельствует о росте криминально­го профессионализма. Свой жаргон сегодня имеют квартирные и карманные воры, мошенники, наркоманы, гомосексуалисты, прости­тутки, угонщики автомототранспорта и др. Причем среди карман­ных воров и карточных мошенников (шулеров) большей частью со­хранился жаргон, выработанный преступным миром еще в дорево­люционный период.